Теперь молодые охотники правили по широкой воде. Ладьи Свенельда шли под парусом и были уже далеко. Плот сильно отставал, но двое юнцов знали, у каких берегов кончится их путь. Прямо на Киев.
Одному из них едва было семнадцать, другому – и того меньше. Щёки в первом пуху, ясные глаза, лица измождены от долгого пути и ночей под открытым небом. Крапива, улитки и карась – в пищу.
– Ульвар, гляди! – окликнул младший старшего. – Драккар под парусом Киева… Солнце.
Действительно, на парусе большой ладьи было красное солнце. Однако это был не драккар, какие строили в Скандинавии, а славянское судно. Вскоре оно поравнялось с плотом.
Ульвар вскочил, замахал руками и крикнул по-славянски:
– Э-ге-ге! Как там господин Великий Киев?
С борта ответил густой бас:
– Тебя там не хватало, возгря!
– А я за тем и иду. Куда князь копьё повернул?
– На Пересечень к уличам. Взять себе хочет. Идите, служите. Нечего шляться воду мутить!
Ульвар помахал топором над головой.
– Ты, добрый человек, меня скоро при дворе увидишь в дружине главным!
С ладьи махнули рукой, и стройная корма скрылась за речным изгибом.
– Ты правда хочешь в воеводы? – спустя время спросил младший.
– А ты и впрямь решил, что мы сестру выручать идём? – усмехнулся Ульвар. – Ты, Скьёгг, всего на два года меня младше, а ума не отрастил.
Скьёгг Торольвсон нахмурился и сильнее налёг на весло.
– Видит Один, – продолжил Ульвар, – сестрица Хельга – наш выход из вонючей отцовой хижины. Выход в люди! Сам посуди. Княгиня своих братьев не обидит, а мы уж постараемся. Главное – показаться перед княжьим столом вовремя.
Младший брат возразил:
– Я не глупый, Ульвар. Сам видел, как я их воеводу срезал. Правда, думал, что сестра сядет в Искоростене. Но уж раз не сложилось…
– Тьфу! Да на что нам эти людоеды? Держи шире – до Киева идём. Ну. Кому ещё так боги улыбались, как нам? Да о нас висы слагать будут!
Скьёгг отвлеченно оглядел кроны сосен. Ему бы понравилось, если бы о нём, сыне лодочника, стали слагать боевые песни. Да найди такого мальчишку, кому бы не понравилось!
– Главное, – кивнул он, – как доберемся до Киева, добить этого мерзавца. Слыхал, как он про Хельгу молвил? Что безродная девка конунгу не чета, и зря всё это.
– Добьём, – согласился Ульвар. Пот со лба капал на душистое дерево, он грёб яростно. – Оттуда наш путь наверх и пойдёт.
Он видел тёплое марево над рекой. После ночного ливня всё дышало паркой негой. Ровный ветер то приносил из чащ облака тумана, то открывал просторы полей, а когда Днепр понёс плот на своих широких водах, от вольного духа закружилась голова.
– Эх, не ту реку назвали Великой, – сказал Ульвар, вспомнив родную переправу. Десять таких рек легло бы в русло Днепра, да всё не достало бы другого берега.
А в этот час ноги их сестры коснулись берегов киевских. Ладья Свенельда вошла в Почайну – широкий ручей у Днепра, где была пристань. Новые поршни6 на ногах уже перестали быть новыми – десятки дней стёрли их в конском стремени. Но сама Хельга была свежа, а робость перед неизвестным спрыснула щёки молочной кровью.
Высокая, хотя немного нескладная от возраста, она шла в окружении отряда, и за рвом у ворот частокола к ней встала новая свита. Теперь будущую княгиню окружало полсотни человек. Её посадили в паланкин, четыре крепких плеча понесли резной трон над головами киевлян.
Поначалу она боялась глядеть вниз. Всё мерещились рожи Угарки и Ряшко. Но взгляд её встретил любопытную радость. Поляне, собравшиеся на стогнах, снимали шапки и кланялись в пояс.
