Из записок Лаврентия Берии - страница 9

– Понятно… Значит, Бочкова – по боку?

На момент моего пленения Бочков был Прокурором СССР. Когда-то он работал в моей конторе, был на хорошем счету, и этого оказалось достаточно для того, чтобы тут же заменить его «честным коммунистом» – читай: хрущёвским ставленником – Руденко. «Для того чтобы обеспечить беспристрастность и объективность расследования». Как будто Руденко – не из того же «лукошка», что и Хрущёв! В своё время оба не раз приложили руку к арестным спискам – теперь же они «блюстители законности», а заодно «рыцари без страха и упрёка», которые мужественно разоблачают «внезапно оказавшегося негодяем» Берию!

А как героически всё начиналось!..

Да, как героически всё начиналось! В марте семнадцатого я «подался» к большевикам. «Вовремя!» – скажут некоторые, тут же сопоставив две цифры: март семнадцатого – октябрь семнадцатого. Только зря стараются: никакой угадайки и никакого корыстного расчёта в моём поступке не было! Во-первых, в марте семнадцатого большевистской революцией и не пахло. Только что, в феврале, состоялась буржуазно-демократическая революция, и на подъёме находились совсем другие партии, в диапазоне от «центра» до «правого края». Например, у нас в Азербайджане в большом авторитете была партия «Мусават». Сильные позиции имели и меньшевики с эсерами. Если бы я выгадывал, то на худой конец, можно было вступить в «Гуммет» или местный филиал кадетской партии.

А, вот, большевики особой популярностью в массах не пользовались. И перспективы их – как минимум, у нас в Баку – выглядели очень сомнительными. И, тем не менее, я выбрал этот путь: стал большевиком. Так что, если судить с позиции обывателя, я поступил вопреки логике и здравому смыслу. Какой же тут расчёт? Для реалий марта семнадцатого это, скорее, просчёт. В таком случае, почему же я так поступил? Если не от большого ума, то от глупости, что ли? Нет. Можете мне не верить, но я «поступил» в партию оттого, что… не мог поступить иначе! Пусть этот ответ покажется кому-то высокопарным, но другого у меня нет. Потому что это – правда. Так, что поступок мой не только не корыстный, но «где-то даже» отважный. В духе горьковского «безумству храбрых поём мы славу!». Значит, не критиковать меня надо, а приятно изумляться, поспешая ко мне не с шишками, а с пышками.

Но мастера «первыми бросать камни» не поспешают. Те, кто были убеждены в обратном, потому что очень хотели этого, не отказались от своих намерений «разоблачить» меня во что бы то ни стало. Поскольку других объяснений этого «престранного совпадения» у них не нашлось, «всё равно злодея Берию» решено было разоблачить «с другого конца». Ещё тогда, в двадцатые – уже после того, как Советская власть победила в Закавказье – меня обвинили в приписках, но не по линии плановых заданий, а по линии партийного стажа. Ну, будто бы я приписал себе партийный стаж. И не для солидности, а для того, чтоб коварно затесаться в ряды дореволюционных подпольщиков. С какой целью? Ясное дело: для того, чтобы «на законных основаниях» вредить старым большевикам, попутно извлекая из дореволюционного стажа материальную выгоду. Ведь я «сделал» это якобы уже после того, как увидел, что большевики могут победить. Каков довод, а: «могут победить!». На другую вероятность – что могут не победить – задним числом уже не обращали внимания: победили ведь!