У Вани была своя собственная философия, которую он слагал в лабиринтах коры головного мозга, даже не записывая на бумаге, да и где её в то время можно было взять – дефицит, как и мыло, даже похлеще того. Он старался выводы и умозаключения раскладывать «по полочкам», чтобы в нужный момент можно было воспользоваться. Что-то забывалось, конечно. А, чтобы не забывалось, нужно было устраивать тренинг, иначе говоря, как стихи повторять. А ещё лучше, если эти высказывания будут озвучены в публичном социуме, для людей. Вот тогда будет видна реакция: будут смеяться с него люди; будут перебивать, забивая контраргументами или слушать, как слушают докладчика, лектора, выступающего с интересной темой и, важно, чтобы сам рассказ был не занудным, а интересным.
После того, как брат Алесей ушёл добровольцем на фронт, произошло много событий, над которыми Иван часто думал, пытаясь понять, что же произошло с братом и как бы он сам поступил на его месте. И дело не в том, чтобы пойти добровольцем на фронт. Мало кто из местной детворы не высказывали на «сходках» мнения, как бы сбежать на фронт, конечно же, без ведома родителей. Фантазировали, как они будут беспощадно бить врага, сжимая до хруста сухонькие кулачки и демонстрируя всем свою «мощь».
Дело было в другом. С фронта Алексей не написал ни одного письма. А через четыре месяца явился домой весь изорванный, истощённый, заросший и совсем неузнаваем. Он был больше похож на 70-летнего старика, с той лишь разницей, что борода его была не седая, а рыжая.
Трудно передать, как родители пережили то душевное потрясение, при виде сына. И первая мысль, конечно, была такой, что их сын, в прошлом парторг – дезертир. Все селяне, знавшие давно и очень хорошо Алексея, не могли тому поверить, что он, сначала ушёл добровольцем, хотя его долго уговаривали и, вдруг, предатель.
Ваня после этого потерял дар речи. Он не реагировал ни на чьи слова, замкнулся намертво в себе. Его мозг закипал в попытке осознать то, что произошло, но не мог. В нём боролись два чувство. Он не хотел, не мог даже подумать, что такой, предельно-честный, положительный во всём человек, мог стать дезертиром.
«Нет! Нет-нет, не может быть, чтоб Алёшка…» – гнал Ваня из головы постоянно атакующие разум сомнения.
Вечером за столом, Алексей, рассказал свою невероятную историю, которую не всегда даже встретишь в приключенческих, фантастических повестях и романах. Алексей, покушав, поблагодарил мать, отложил ложку с миской в сторону, положил на стол руки, скрестив пальцы замком, как на исповеди, обвёл взглядом всех, пребывавших в полном молчании членов семьи: родителей, старшую и меньшую сестру, а затем повернулся и к Ванюшке, который отсел на лавку у стены, сидел с опущенной головой. Как-то измученно попытался улыбнуться, но это плохо получилось и, глядя прямо в глаза папаше, начал свой длинный рассказ.
И чем дальше уводило повествование Алексея родных, тем напряжённей становились их лица, выражения лиц сменились на сочувственные к пережитым моментам, дням и месяцам, проведённых сначала в аду, а потом в поиске дороги из того ада.
Из рассказа следовало, что Алексею повоевать пришлось менее трёх месяцев и большую часть этих дней приходилось пытаться прорваться из окружения. Изначально, Алексей, служил водителем на такой же «полуторке», как и на гражданке, с той лишь разницей, что подвозить приходилось снаряды на передовые позиции. В одном из боёв вражеским снарядом автомашину разнесло вдрызг. Бог миловал, и Алексей отделался лёгкими ранениями и контузией.
