– Если там крепкие, а там дешевые, то у нас середина – крепкий и надежный товар за самую приемлемую цену!
– Ух, ты какая, – хитро улыбнулся кареглазый парень с грубоватым, рябым лицом. – Как звать?
– Купи корзиночку – скажу! – отвернулась. А что? Голод не тетка. Есть захочешь – не такое провернешь.
Незнакомец прищурился, принялся придирчиво оглядывать меня, мол: нужна ты мне. Но я сделала лицо наглее, оглядела его искоса, намекая, что сам жадина, даже махонькое лукошечко купить не хочет, и он сдался.
– Давай какую-нибудь, – процедил сквозь зубы.
– Маленькую или большую? – спросила, смотря на него из-под ресниц, на что покупатель хмыкнул:
– Любую.
– Сразу видно, что хозяйственный… – произнесла с придыханием, хотя льстить было противно и досадно.
«Чтобы я прежде угождала из-за какого-то лукошка?!» – но здравый смысл возразил, что чувство собственного достоинства мигом заткнется, когда есть захочу.
Уже скоро, сжимая в ладони теплые квадратные монетки с дырочкой посередине, готова была найти доброе слово для каждого покупателя. От гордости я сияла, как начищенный тазик на солнце, поэтому не удивительно, что ко мне потянулись люди.
– Эй, почем коврик? – послышалось брюзжание пожилого полного мужчины, одетого по местным меркам очень солидно.
– Пана (равная семи панье).
– А ставни?
– Тоже. Но если купите три сразу, отдам за четыре паны! – мило улыбнулась. Пусть со стороны казалась дурой, но я знала, что делаю.
– Может, за две с половиной? Если три сразу? – оживился покупатель.
– Нет. За четыре! – упрямо тряхнула головой и заправила за ушко выбившуюся прядку.
– Две с половиной!
– Четыре! – упрямилась, не забывая хлопать ресницами. Мужчины любят поучать хорошеньких глупышек, а я готова снести нравоучения, только бы, когда Тиаса вернется, огорошить ее хорошей новостью: я не обуза, а помощница. Расчет оказался верным.
– Дай одни! – бросил старик, доставая вышитый кожаный кошель из складок туники.
– Конечно, конечно, – защебетала я. И, получив заветную белую монетку, от радости и эйфории широко улыбнулась.
– Теперь еще одни! – заносчивый мужчина поглядывал на меня сверху вниз. Стиснув зубы, кивнула и протянула вторые ставни. Он снова расплатился и указал на третьи. Когда отдал третью пану, старик задрал морщинистый подбородок и, размахивая перед моим носом узловатым пальцем, поучительно изрек:
– Эк, глупая! Я купил отдельно три ставни, а заплатил только три паны! Не умеешь торговать!
– Ой, – притворно вздохнула я, и мы разошлись довольные собой. Покупатель с важным видом шествовал по рядам, а мальчишка-слуга нес за ним покупки. Я же, глядя в след, торжествовала:
«Хоть как назови, главное, что попался и купил! Хорошо бы еще разочек такое провернуть».
Когда Тиаса вернулась и увидела мою счастливую мордаху, поучительно заметила:
– Скромной деве не пристало скалиться.
– А я продала корзину и три ставни! – не сдержалась и похвасталась.
– Ох! Лах с тобой! Тогда сиди и улыбайся. Вдруг, еще будет толк! – махнула она пухлой, смуглой рукой, едва сдерживая улыбку. Но когда описала ей первого покупателя – невзрачного парнишку, Тиаса ошарашено захлопала глазами.
– Да чтобы Фаск купил у нас корзину? Быть не может!
– Почему?
– Они с отцом вон там стоят, – и махнула влево. – Тоже торгуют плетенками. Видать, и ему приглянулась.
– Пф-ф! – фыркнула я. Нужен мне корзинщик, как пятая лапа коту.
– Не фыркай – не лошадь. Он холост, трудолюбив. Неужели плох?!
