— Девиц на свете много.
— Много, — охотно согласился Морок. — А мне эта нужна.
Дит качнул головой, будто решил взвесить слова охранителя
сумрака на невидимых весах. Мороку он напоминал птицу — черную, хищную. На лице
только глаза краски и давали — пронзительные, цвета состаренного золота.
— Не положено, охранитель сумрака, сам знаешь. Правила
нельзя нарушать. Из кого дыхание ушло, прахом станет.
— Девица еще дышит.
— Едва.
— Но дышит. Выходит, жива. И тебе не принадлежит.
Дит, снова поразмыслив, кивнул. У Морока внутри будто невидимая
рука, державшая нутро, разжалась.
— Что взамен предложишь?
Охранитель сумрака сдержал порыв улыбнуться. Если есть
торг — не все потеряно.
«И с чего бы мне до девицы этой дело есть?» — тут же
подумал. — «Были и красивее ее, и фигуристей, и покладистей куда».
Но Морок помнил, как Мияна бесстрашно заглянула ему в
глаза. Прямой взгляд охранителя сумрака мало кто
мог вынести, особенно когда он того не желал. А девица мало того, что
вынесла, к тому же еще и на язык остра оказалась. Да и трактирщик много чего
Мороку в ту ночь поведал, разжег его любопытство. А
это редко случалось. Последний раз, охранитель сумрака припомнил, девица
хозяина вулкана подобный интерес вызвала, но то давно было. Да и прошедшая
ночь, Морок с собой был честен, из памяти не изгладилась. Сегодня он потому
следом за девицей в лес и устремился. Только рассчитывал, что она там будет одна.
— Теней могу тебе в услужение отдать, — для вида подумав,
предложил он охранителю праха, зная, что тот откажется. А сам пока в это время пытался
сообразить, что способно заинтересовать Дита.
— Теней мне и своих хватает, — откликнулся охранитель
праха.
— Монетами и золотыми безделушками, думается, тебя не
прельстить.
— А ты предложи. Попробуй.
Морок чуть уголком рта улыбнулся.
— Есть у меня один кубок. Три века ему. Работы мастеров
из Ферта. Помнишь, наверняка, там гильдия ювелиров в чести была в незапамятное
время.
— Помню. Прахом вся гильдия стала, растворилась в веках. Тени
их в моих садах бродят, а вот об изделиях легенды рассказывают. Только кубок
ведь фамильный, если и мне память не изменяет?
— Не изменяет, — процедил Морок, сразу поняв, откуда Дит
про кубок вызнал.
— И ты готов вот так запросто память своего древнего рода
за едва знакомую девицу отдать?
На бесстрастном лице Морока ничего не отобразилось. Диту ведомо
было явно больше, чем охранителю сумрака хотелось.
— Нет у моего рода больше памяти. Выходит, и жалеть
нечего.
— Кубок я приму. Но этого мало будет.
— Ненасытный же ты, охранитель праха, — протянул Морок.
— У всего своя цена имеется. Ты пока лишь залог
предложил.
— А говорят, что жизнь оценить невозможно.
— Так только те говорят, у кого нужной платы нет.
— Тогда назови цену. Пока болтаем, девица живее не
становится.
— Твоя правда. — Дит, словно кот, на миг прикрыл глаза. —
Чтобы жизнь спасти, нужно взамен жизнь отдать, — произнес почти нараспев.
— Я бы и рад, да только бессмертен.
— Однажды и ты смертен станешь. В тот же миг я за платой
приду.
— Долго же тебе ждать придется, — хмыкнул Морок.
— Что для меня время… — бесстрастно откликнулся Дит.
Охранитель сумрака колебался лишь несколько мгновений.
— Согласен.
Схватились руками за запястья, скрепляя клятву. Вдалеке ударила
молния.
— Охранитель грозы наш свидетель, — кивнул Дит. — Не
забывай, Морок: подобные клятвы не нарушаются.
