— Сколько можно повторять:
хоть медом Видана обмажь, мне он не нужен!
— Не злись. Это я должна гневаться.
— Я не злюсь, а только хочу, чтобы ты поняла. Я могу дать
тебе травы для густоты волос, сварить снадобье для сияния и гладкости кожи, подобрать
мазь для мягкости губ, но сердцу Видана я приказать не в силах, ведь только…
настоящ… — я кашлянула, — насто… — язык словно онемел. Половина пирожка упала в
траву под ногами. Горло свело болью, голова стала странно тяжелой, лес
завертелся волчком перед глазами. Мне захотелось расцарапать горло, чтобы
вдохнуть полной грудью, но пальцы были надежно защищены перчатками.
— Мияна? — протянула Злата. И это было последнее, что я
услышала.
Не в силах сидеть прямо, я сползла в траву, и, перед тем
как глаза застлала темная пелена, успела увидеть, как мелькнуло и исчезло среди
деревьев желтое, словно соцветия пижмы, платье сестры.
[1] Двуколка – двухколесная конная повозка.
— Занятно, — протянул Морок, наблюдая, как одна из сестер
стремительно покидает поляну, тогда как вторая без движения замерла в траве. Однако
все мысли тотчас исчезли, стоило охранителю сумрака увидеть Жнеца. Дух замер
над лежавшей, протянул костлявую высохшую длань, и Морок понял, что у него
остались считанные мгновения до того, как девица перейдет к охранителю праха. А
уж к тому кто попал, обратной дороги было не отыскать. Сердце сделало тревожный
скачок, поторапливая своего хозяина, и Морок ступил из-за деревьев.
— Сегодня здесь нет твоей жатвы, дух, — обратился к
темной фигуре в плаще и капюшоне, скрывающем лицо. Охранитель сумрака щелкнул
пальцами, в тот же миг явились тени, его верные прислужники, встали стеной меж
Жнецом и девицей. — Жди, пока я к твоему хозяину наведаюсь, — велел, исчезая в
клубах темного дыма.
К Диту, охранителю праха, Морок спускаться не то чтобы не
любил, но предпочитал лишний раз в его владениях не появляться, слишком уж там было на его вкус тоскливо. А Мороку и своей тьмы хватало
— его поместье тоже весельем
особым не радовало.
Охранитель праха стоял на балконе, примыкавшем к его
покоям, и неотрывно глядел вдаль. Что он там высматривал — прах его разбери, да
Морок в то и не желал вникать.
— Морок, — не выказал удивления Дит, едва повернув
голову, когда рядом с ним возник охранитель
сумрака, — чем обязан удовольствию лицезреть тебя в Долине Праха?
Голос его был тихим.
Морок и не слышал, чтобы Дит его когда-либо повышал. Про охранителя праха мало
кто доподлинно что-то знал. Жил он в одиночестве, замкнуто, и даже ежегодный
праздник хозяина вулкана ни разу на памяти Морока не посещал. Охранитель
сумрака с Дитом встречался лишь несколько раз, но вот о самой первой встрече предпочел
бы навсегда забыть.
— Девицу Мияну твой Жнец пришел забрать.
Дит прикрыл глаза лишь на мгновение.
— Вижу. Отравлена девица.
Здесь ее пути написано оборваться.
Морок, хотя и был в легком
замешательстве после известия об отраве, этого не показал и сдержал порыв
шагнуть ближе.
— Мне ее отдай.
— Это с чего же? —
усмехнулся Дит.
— Скучно, — пожал плечами
Морок. — А девица занятная. Да только шустрая. Себе во вред, как оказалось.
— Полагаешь, она тебе на
свет укажет?
— Так далеко не заглядывал.
— Охранитель сумрака снова как можно небрежнее дернул плечами, уже не удивившись,
что охранителю праха ведомо о пророчестве. Но и сообщать, что Мияна не
его суженая, не стал. Это касается только его. — Говорю же — скучно. Уж тебе о
скуке побольше моего должно быть известно.
