Избранное. Том II - страница 11



или наоборот
разбавить
и без конца толочь и мутить
в амфоре бездну вод.
Впрочем, вино, как всегда, ни при чём.
Речь не о нём. Вот стул.
(Начнём сначала). Вот стол. Вот дом,
который построил Катулл,
Чтоб оградить от случайных встреч
музу и чтобы впредь
было сподручнее встать и лечь
и спокойней сидеть,
Чтобы спокойней любить, и тем
более за стеной
каменной.
Крыша над домом надёжней, чем
небо над головой.

«То пламя, что, подобно мотыльку…»

То пламя, что, подобно мотыльку,
К погибели бессмысленно стремится,
В моей груди нежданно загорится,
Когда я горизонт пересеку.
То пламя, чьим живительным теплом
Под знаком Льва земное лето длится,
В моей любви свободой возродится,
Когда я стану пленным мотыльком.

«Скажи мне, Солнце, где тебя искать?..»

Скажите, где, в какой стране
Прекрасная римлянка Флора?
Ф. Вийон в переводе Н. Гумилёва
Скажи мне, Солнце, где тебя искать?
Мне говорят: Восток – страна восхода,
А Запада печальная свобода
Должна закатной кровью истекать.
Восток неблизок, что здесь толковать.
А Севером владеет непогода.
Но, может быть, на Юге небосвода
Ты скрылось, Солнце, чтобы согревать
Благословенный край своим теплом?
Но без тебя на Севере пустом
Настала осень в середине лета.
И кто мне скажет, где искать твой след?
Под Солнцем Ариадны больше нет.
И нет любви без солнечного света.
19.06.1980

«Песочные часы…»

Песочные часы
отсчитывают время
моей любви и
жизни.
Впрочем, всё равно
любовь и жизнь отныне
суть одно.
Как есть одно спряженье
слов в поэме.
В поэме той, где нет
склоненья слов.
Где стоя непреклонным
строгим рядом
слова сопряжены
единым ладом
моей любви – последним из ладов.
Глаголы же любви сопряжены
всегда с одним
Евангелием Бога.
И счёт песчинкам заведён
так строго
всегда один – для мужа и жены.
И даже дерзкий
совершив побег
для слов любви пребудем мы
со всеми,
кому ещё отмеривают время
песочные часы
из века в век.
15.09.1980 Таллинн

«И это грустное вино…»

И это грустное вино,
И чистая тетрадь,
И книги, коих всё равно
Мне не перелистать.
И это тихое окно,
И добрая луна,
И фавны, коим не дано
Полуденного сна.
И это место, где темно,
И где равны вполне
И те, кто жив, и кто давно
Забылся в дивном сне.
16.12.1980

«Джауфре Рюдель, любить издалека…»

Джауфре Рюдель, любить издалека
Не значит ли – искать неудержимо
Не свет огня, но лёгкий призрак дыма,
Познав печаль, что словно дым легка.
Сжимает неподвижная рука
Тяжёлый меч – и цель недостижима,
И все дороги – лишь преддверья Рима,
И безнадёжность так любви близка.
Джауфре Рюдель, страна любви – весна,
И несть числа в стране весны канцонам,
И письменам влюблённым несть числа,
И призрак дыма – дальняя страна
Близка – она за тем соседним склоном,
Где безнадёжность розой расцвела.
Джауфре Рюдель, любить издалека,
Не думая о сопряженьях тела,
Лишь руки сновидения несмело
Целуя – эта мука так легка.

«Помянем время без часов…»

Помянем время без часов,
Свечу без света, свет без тьмы,
А также лето без зимы
И снег без белизны,
Слова без речи, речь без слов,
Дым без огня, огонь без дров,
Цвета помянем без цветов
И мужа без жены.
Помянем розы без шипов,
Шипы без роз, без дёгтя мёд,
Без мёда месяц, брод без вод
И вина без вины.
Помянем Бога без богов,
Помянем друга без врагов,
А дурака – без дураков
И мужа – без жены.

«Не печалься, если я молчу…»

Не печалься, если я молчу:
Нежность не находит громких слов.
Вряд ли нужен лунному лучу
Яркий свет неоновых цветов.
Вряд ли нужен солнечной весне,
Серый праздник снежной суеты
И сердечной тайны тишине —