Избранное. Том II - страница 21

Лишь чернильная капля на белизне листа.

Ибо я всё же помню мир, где я прежде жил.

Ты лишь в одном ошибся – в том, что я не забыл.

Ибо я всё же помню: Солнце – не чёрный круг.

Помню реки теченье, небо, цветущий луг,

Озеро… Всё исчезло. Век не вернётся вспять.

Да, ты был прав. И всё же памяти не отнять

У человека, даже если он еле жив

И ожидает смерти, голову обнажив.

Все мы недолговечны – я продолжаю спор —

Да, человек непрочен, хрупок, словно

фарфор.

Но…

«Я видел эту столицу…»

Я видел эту столицу,

столицу людей и птиц,

где неразличимы лица

сквозь стекла домов-больниц,

где очередью-драконом

змеится поток воды

и пахнет дорожным звоном

и горечью лебеды.

Деревья стоят, спокойны,

безмолвны и так легки,

и слышится хор нестройный

на том берегу реки,

печаль своё отслужила,

ей большего не дано,

и тихие старожилы

на лавочках пьют вино.

Идет беспечный прохожий

от смерти на волоске.

Здесь дом его – и Дом Божий,

построенный на песке.

Здесь дом его – но, беспечен,

он мимо идет, спешит,

и плачет бездомный вечер

над миром чужих обид.

А где-то смеются. Скромен

подарок, учтив поклон.

А где-то в счастливом доме

любовь убивает сон.

А где-то зеркало бьется

и кто-то стоит один…

«Из блестящей мишуры…»

Из блестящей мишуры,

Из досужих разговоров,

Из безумия игры

Музыкантов и актёров,

Из сатиновых рубах,

Из дворцов, где суд вершится,

Век рождался на глазах

У безбожных очевидцев.

Из таинственных стихов,

Из религиозных споров,

Из заплёванных цехов,

Пропаганды горлодёров,

Из молчанья на устах,

Из неведенья благого

Век рождался – на словах

Без единственного Слова.

Из нуля, из ничего,

Беллетристики, балетов,

Безделушек Art Nouveau,

Надувательства, наветов,

Из возвышенной любви,

Из стихов к Прекрасной Даме

Век рождался на крови,

Ибо кровью стало пламя.

Испокон веков живёт

Человечество в надежде:

День придёт… настанет год…

Будет лучший век, чем прежде…

Будет райское житьё,

Век без смерти и печали.

Это – ложь. Но мы в неё

Верим, как бы нам ни лгали.

«Здравствуйте, вещи века…»

Здравствуйте, вещи века,

я ваш покорный шут.

В детстве и в доме Джека

вещи одни не лгут.

Спутница человека,

вещь – почти человек.

В сказке о доме Джека

живы лишь дом и Джек.

Здравствуйте, все предметы,

чья беспредметна суть.

Вы живые приметы,

вас нельзя обмануть.

Нас связует, быть может,

лишь незримая нить:

вас нельзя уничтожить,

нас нельзя изменить.

Здравствуйте, вещи жизни

(жизнь – высокий предмет!).

В вещи, как в силлогизме,

«да» переходит в «нет».

В мире предметов чертит

смерть кривую времён.

Здравствуйте, вещи смерти,

овеществлённый сон.

Как же мы привыкаем

к вам, забывая вас,

вещи, чья боль немая —

боль не для наших глаз.

Мы в вас вселяем нечисть,

вас превращая в хлам.

Вещи! Вы наша вечность,

память о нас векам.

Здравствуйте, вещи Бога,

я ваш покорный шут.

Век высокого слога —

только предмет минут.

«Из памяти сердца уходят слова…»

Из памяти сердца уходят слова,

Как Солнце из дома, где вечер,

И в море небесном плывут острова,

Летят удивленью навстречу,

Как птицы, забывшие гнёзда свои,

Как бабочки ночи при свете,

Как ветер, которого, сколь ни живи,

Увидеть нельзя, и, как дети,

Ушедшие из дому, чтобы найти

Страну, где их старость обнимет,

Слова появляются, чтобы уйти,

Волнами сверкнув золотыми.

И нам ли за ними бежать наугад,

Надеясь на их возвращенье?

Пусть тёмные волны над нами шумят:

«Забвенье, прощанье, прощенье…»

Сердечная память под утро уснёт,

Останется мир неизвестным.

И только сирена о счастье поёт

Над островом в море небесном.

Назад Вперед

Избранное. Том II - страница 21

Похожие книги