Изгнание владыки - страница 66
Через пять минут он вновь повторил ту же операцию со звонком и рычажком. Из отверстия машины, уже без тревожного сигнала и без красной полосы, вылезла новая, чистая и блестящая заготовка, легла на транспортер и также унеслась в механический цех. Пустив таким образом в производство третий и четвертый поршни, Акимов вернулся к машине, вынул вложенную им раньше в дефектоскоп пластинку фоторентгена, повернул никелированный штурвал обратно и точными, уверенными движениями начал быстро регулировать машину.
Вскоре, уже без вмешательства Акимова и без звонка, показался новый цилиндр. Он был чист, без красной отметки.
Машина была в порядке.
Вернулся огорченный Кантор. Ему пришлось выслушать выговор директора по поводу брака. Он получил приказ остановить машину до полной отрегулировки ее.
Кантор был очень доволен, когда увидел, что машина уже работает безукоризненно.
Он жал руку Акимова с такой горячей благодарностью, что тот, не выдержав, грузно затоптался на месте.
– Будет, будет, Михаил Борисович! – бормотал он. – Пустяки какие!
– Нет, нет, не говорите, Константин Михайлович, – говорил Кантор, пока Акимов дул на слипшиеся пальцы. – Так быстро и так точно отрегулировать! Вот что значит опытный производственник!
Глава восемнадцатая
На корабле
Сквозь светлую мглу, уже вторые сутки державшуюся над морем и льдами, солнце казалось огромным матовым шаром. «Мария Прончищева», экспедиционное судно-лаборатория смутной, едва различаемой тенью виднелась вдали, у кромки ледяного поля.
Было тепло. Полярная весна – конец июня – была в разгаре.
Карманов, третий помощник капитана, остановил электропилу и вытащил ее из разреза во льду, чтобы не вмерзла. Потом, сдвинув шапку назад, он выключил ток в своем электрифицированном комбинезоне и оглянулся.
Стояло полное безветрие. С корабля не доносилось ни звука. С ледяных глыб ближайших торосистых гряд, тихо звеня, стекали тоненькие струйки воды.
Карманов с минуту отдохнул и собирался опять взяться за работу – вырезать кубики льда с разных глубин для лабораторных исследований на плотность, на сжатие, на упругость, на разлом.
Внезапно над голубоватой тенью дальней гряды торосов он заметил три черные точки, маленьким треугольником двигавшиеся из стороны в сторону.
Карманов на мгновение замер на месте, рука потянулась к соседнему ропаку,[37] схватила стоявшее возле него световое ружье.
На снегу, покрывшем торосы, самого медведя не было видно. Но три предательские точки – черный нос и два черных глаза – выдали его опытному полярнику.
Медведь был далеко, стрелять в него было бесполезно. Кроме того, по закону об охране промыслового зверя, в этих широтах стрелять можно было только при острой нужде в пище и для самозащиты. Но медведь, видимо, не собирался нападать. Черные точки продолжали маячить вдали. Очевидно, зверь принюхивался и всматривался.
С минуту зверь и человек стояли неподвижно, следя друг за
другом.
Вдруг человек сорвался с места, побежал, пригнувшись, в противоположную от медведя сторону и скрылся за ближайшим торосом. Через минуту Карманов осторожно выглянул из своего убежища. Черных точек не было на месте.
Присыпав снегом шапку, Карманов взобрался на вершину тороса и бросил взгляд вокруг. Он чуть не вскрикнул от неожиданности: метрах в ста от него, в провале между торосами, мелькнула белая с рыжеватым отливом тень.
«Уходит или преследует?»