Я разлила чай по кружкам из сервиза, который мама Макса подарила нам после свадьбы – бело-зелёный фарфор с миниатюрными ручками, и одобрение мелькнуло на лице свекрови.
– Максим недавно подвозил меня в поликлинику, и там лежал этот ваш большой телефон, – сказала Дарья Владимировна, делая большой глоток чая. – Где у вас тут сахар?
Лиза вовсю играла с медузами, которые висели над её люлькой, и бабушка послала ей воздушный поцелуй.
– Планшет, Дарья Владимировна?
– Да, там был каталог белья, – причмокнула губами женщина. – Максим сказал, ты выбирала.
– Да, – сказала я, и неприятное подозрение закралось в мысли. Пару дней назад я говорила Максу, что хочу поменять простыни на хлопковые – шёлк, который остался в нашей спальне от дизайнера приятно холодит кожу в жаркие дни, но постоянно скатывается и сползает, особенно если постоянно вставать ночью к ребёнку. Я умаялась его поправлять, поэтому присмотрела комплект хлопкового бежевого белья с простынёй на резинке, пока мы ехали за продуктами. И забыла планшет в машине.
– У вас годовщина шестнадцатого, я решила прикупить подарок заранее, – с гордостью сказала Дарья Владимировна и постучала ложечкой по чашке, размешивая сахар.
– Пятнадцатого, – поправила я машинально, но свекровь отмахнулась.
– Сынок сказал, ты будешь рада, тебе всё равно некогда по магазинам разъезжать, – её красные губы расползлись в улыбке. – Я сказала ему, что подарю шестнадцатого, как раз на праздник, но вот вчера решила не ждать и сходила на Ягодки. Распаковывай обновку!
– Пятнадцатого годовщина, – поправила я снова, но всё же последовала её просьбе.
Снова пошла в коридор и только сейчас заметила на пакете эмблему магазина. И правда, тот бренд, который я хотела. Только вот пакет оказался не кислотно-зелёным, как мне показалось вначале, а прозрачным.
– Чего стоишь, смотришь? – свекровь возникла сзади с чашкой чая и самодовольно усмехнулась, ставя её на столик рядом. – Давай сразу застелим, небось на нестиранном спите уже неделю. Смотри, угробишь мне сына, болячками покроется.
– Оно же зелёное, Дарья Владимировна… – зачем-то сказала я, хотя не заметить это было сложно даже с её зрением.
– И что? – спросила свекровь. Она уже по хозяйски схватила его и понесла в нашу спальню, не оглядываясь на меня. – В любой комнате должен быть яркий элемент.
Она быстро стянула с большой кровати наши шелковые простыни светло-кофейного цвета и принялась расстилать свои.
В серо-голубой спальне кислотное белье смотрелось настолько грубо и не к месту, что впору было выколоть глаза, чтобы не видеть его на постели. В самом низу простыней я заметила ещё и россыпь ромашек, когда Дарья Владимировна любовно пригладила их ладонями.
– Вот теперь другое дело, – сказала она, отряхивая руки друг о друга. – Тут всё такое у вас холодное и безжизненное, ну прям вешайся. А так я хоть немного тепла и цветов принесла.
– Спасибо, – сказала я, чтобы не дай бог не обидеть её.
Я всё смотрела и смотрела на подарок и вспоминала, могла ли случайно закрыть вкладку с бежевым бельём и открыть это. Иначе как могло ей прийти в голову купить именно его?
– Ты что, не рада?, – протянула свекровь, смотря то на меня, то на простынь и хлопая глазами. – Я думала, она вне себя от радости будет, а она… Хоть бы что-то сказала… – её тон стал обиженным, и мне на секунду стало стыдно.
– Спасибо вам, Дарья Владимировна, – пролепетала я под её изучающим взглядом ещё раз, после чего свекровь фыркнула и начала взбивать подушки.
