– Нет, но…
Я не могу рассказать про измену, слова застревают в горле, душат. Это не моя вина! Но так стыдно признаться, будто со мной что-то не так, что муж завел себе любовницу. И если я скажу, то это станет реальностью…
– Ничего-ничего, ещё помиритесь.
– Нет! Не помиримся, Алина Михайловна. Я его никогда не прощу! Никогда, ясно? Простите, но…
– Господи, да что произошло такого страшного? Тасенька… Солнышко моё, - свекровь прижимает руку к груди, смотрит на меня перепуганными глазами. – Он же… Нет, Дима не мог. Ты что! Он же не ударил тебя? Он бы никогда… Если он только посмел! Ты не бойся, говори! Я не так воспитывала… Да нет…
– Не ударил.
Спешу успокоить женщину, которая хватается за сердце. Может, лучше бы ударил? Тогда бы всё так ясно стало, прозрачно. Оказался подонком, а притворялся хорошим.
А сейчас я чувствую себя такой глупой. Потому что я не заметила! Столько подсказок было, а я пропустила. И сегодня… Тот разговор и тяжелое дыхание…
Господи.
Сглатываю ком в горле, пью горячий чай, обжигая язык. Нельзя плакать, хватит. Дима не заслуживает, чтобы я так по нему убивалась. Только самовнушение не действует, горе царапает грудную клетку.
– Но он меня обидел, - я с трудом говорю, каждое слово лезвием царапает. – Сильно обидел. Так, что простить невозможно. Я поэтому за сыном приехала, хочу…
– А вот ломать дров не нужно. Вы ещё молодые, горячитесь. Вот куда ты сейчас поедешь? Сорвешься, а дальше? Нет, Тасенька, тут нужно с холодной головой принимать решения. Иди наверх, поспишь, отдохнешь. А завтра уже будешь кумекать.
– Я здесь не останусь, - принимаю решение, потому что шанс столкнуться с Димой жутко пугает. – Простите, но я не могу. Я поеду лучше. Заберу Руслана и уеду.
Поднимаюсь, твердо уверенная в своем решение. Алина Михайловна права, нужно спокойно всё обдумать, принять новую реальность. Но я буду делать это там, где меня никто не побеспокоит.
– Ох, - женщина смотрит на свой телефон, а потом на меня. – Поздно. Дима уже приехал.
3. Глава 3. Тася
– Вы обещали мне! Обещали, что не пустите его сюда.
– Я от своих слов и не отказываюсь, - женщина качает головой, с ноткой осуждения смотрит на меня. – Пойду скажу, чтобы приезжал в другой раз. Ты и так вся на нервах, ни к чему этот разговор сейчас. Потом поговорите, помиритесь.
– Не помиримся, Алина Михайловна.
– Ой, дело молодое. Думаешь, я со своим мужем не ругалась? Не говорила, что гордо ухожу от него? И ничего, сколько лет душа в душу. У всех ссоры бывают.
– Да? А Степан Артёмович тоже приводил в ваш дом любовницу?
Я не хотела говорить, не хотела! Слова сами вырвались, сбежали быстрее, чем я успела подумать. Это между нами с Димой, не собиралась марать этой грязью остальных. Я чувствую укол совести, когда свекровь хлопает глазами. Приоткрывает рот, пытается что-то сказать, но всё-таки сохраняет молчание.
Она не знала! Не знала, что у Димы есть кто-то на стороне. От этого… Не легче, но спокойнее. Я ведь считала их своей семьей, не в силах разочароваться и в этом.
Я пользуюсь заминкой, бегу на второй этаж. Не знаю, как во второй раз смогу ускользнуть от мужа, но просто обязана это сделать. Других вариантов у меня всё равно нет.
Захожу в детскую, крадусь на цыпочках в темноте, стараясь не разбудить сына. Сердце сжимается, когда в свете луны рассматриваю его пухлое детское личико. Ощущение, словно меня не было вечность.
