Вот такая оказалась невинная девочка. Лгунья. Душу выворачивало от одной мысли, что Бриан прикасался к ней, а она принимала его ласки.
Планы спокойно поработать полетели к виренам. Голова отказывалась мыслить. Мозг бесконечно прокручивал картинки, как Бриан опрокидывает мою жену на диван, как она ему улыбается, как извивается и стонет под ним.
Изменяю своей традиции завтракать в кабинете и прошу накрыть стол в гостиной. Выяснив, что Ясмина уже проснулась, требую позвать ее ко мне.
Видимо, ее все еще морозит, раз она накинула поверх платья махровый халат. Он слишком велик на нее, поэтому ей пришлось подкатить рукава. Это придает ей милый и уютный вид. Она смущается и мило краснеет, опускаясь на стул.
- Так непривычно завтракать с тобой, - говорит она.
Теперь мне кажется, что этот беззащитный образ – часть игры, которую она затеяла.
- Ты хотела бы, чтобы мы завтракали вместе каждый день? – внимательно смотрю на нее, пытаясь распознать ложь.
- Да, - отвечает она и тут же опускает глаза на пустую тарелку, стоящую перед ней.
- Бери тост, - пододвигаю к ней поближе блюдо с румяным, хрустящим подсушенным хлебом.
Тонкими пальчиками она берет тост с тарелки и откусывает небольшой кусочек.
- С медом вкуснее, - протягиваю ей розетку с вкуснейшим диким медом.
Не успевает она намазать поверхность тоста золотистым медом, как я подставляю ей под руку ягодный мармелад.
- И мармелад попробуй обязательно. Тебе же нравится пробовать новое на вкус.
Она бросает на меня непонимающий взгляд, но послушно отрезает кусочек мармелада.
Дожидаюсь, когда он исчезает у нее во рту, и огорошиваю ее вопросом.
- Так кто тебе больше по вкусу, Ясмина?
На ее лице отображается недоумение.
- Что? - переспрашивает она?
Изображать невинную дурочку у нее получается хорошо.
- Что тебе больше нравится – мармелад или мед?
- И то, и другое, - улыбается она, будто не понимает намека. – В монастыре сладости давали только по праздникам. Сухое печенье или варенье, из фруктов, которые мы сами и собрали в саду.
- Сегодня, возможно, зайдет Бриан, - как можно безразличнее произношу, в то же время наблюдая за ее реакцией. В том, что Бриан сегодня прибежит узнать о здоровье своей любовницы, сомнений не вызывает.
- Да? – она открыто смотрит на меня своими невинными глазами. – Хорошо.
И это все? Хоть какое-то подобие смущения должно же было мелькнуть. Или она считает, что нет ничего предосудительного в том, что она отдается другому мужчине в моем же доме? Откуда такая свобода во взглядах? Или она так изголодалась по интиму в монастырских стенах, что, покинув их, готова запрыгнуть на любого. Так, может, мне не стоило скрывать Лилию? Я-то берег ее, не хотел ранить, а нужно было сразу раскрыть перед ней карты, а потом еще и предложить Бриану переехать сюда, и зажить вчетвером счастливой семьей. От таких мыслей становится тошно. Где-то там внутри поднимается жгучий протест. Я не хочу делить ее ни с кем. Увезу на остров, запру в башне, и только я буду касаться ее лживого, неверного тела. Уже не знаю, кому принадлежат эти мысли – зверю или мне.
Тем временем она доедает тост и, вытерев рот льняной салфеткой, собирается подниматься из-за стола.
- Чем собираешься заняться?
Будто мне не все равно. Ловлю себя на том, что действительно хочется знать, что она собирается делать.
- В библиотеку, - кротко отвечает она.
- Наверное, твое самое любимое место в доме, - криво улыбаюсь, а самого так и подмывает сказать: «Ну-ка покажи, где вы развлекались с Брианом. На диване? На кресле? А может, на столе?»
