Алиса (7 лет назад)
— Алис, я не хочу, чтобы ты вот так уходила, — говорит Паша.
Он стоит в дверях, скрестив руки на груди, и смотрит на меня раздраженно, будто это не я час назад застукала его в отеле с любовницей, а он меня.
— Павел Снегин и его желания, — с сарказмом говорю я. — Только, знаешь ли, мне теперь все равно, чего ты хочешь, а чего нет.
— Давай поговорим, — просит он.
— О чем, Паш? О чем нам говорить? Будешь уверять меня, что я все не так поняла?
— Блин, детка, — он проводит рукой по волосам, — я облажался, знаю, но это не повод все рушить. Давай обсудим и все уладим.
Паша делает шаг ко мне, а я, как ошпаренная, шарахаюсь в сторону и больно ударяюсь спиной о выдвинутый ящик комода. Прикусываю губу, чтобы не вскрикнуть или, не дай бог, всхлипнуть. Не хочу при нем плакать.
— Алис, я люблю тебя… — начинает он, а я перебиваю, вытягивая руку вперед:
— Пожалуйста, не надо! Не надо, а то меня стошнит. Тебе самому от себя не противно? — Я смотрю ему в глаза и больше не вижу в них той нежности, которую, казалось, видела всегда.
Я берусь за ручку чемодана и говорю:
— Я ухожу.
— Хорошо, — кивает он. — Я понимаю, ты злишься, ты в шоке. Давай оба остынем и поговорим позже. Завтра, например.
— Да не о чем говорить! — повышаю я голос и чувствую, как он срывается. — Я застала тебя с любовницей, Паш. Ты обманул меня! — Я усмехнулась. — Задержался в командировке? Аврал? Проблемы в региональном офисе? Сколько раз ты скармливал мне эту ложь, а? Сколько раз я, как идиотка, верила. А ты все это время был с ней. Может, еще с кем-то…
— Нет, я…
— Хватит! — Я стираю катящиеся по щекам слезы. — Не хочу ничего слушать. Мне мерзко, понимаешь? Мерзко! Ты меня будто в дерьме вывалял.
Я иду к двери, но Паша вдруг хватает меня и прижимает к себе. Обнимает, гладит по спине, утыкается носом мне в волосы.
— Алис, я не хочу, чтобы вот так все между нами закончилось. Так не должно быть. Ты моя жена, а я твой муж. Мы это преодолеем.
Я с силой отталкиваю его, вырываясь из объятий.
— От тебя пахнет твоей шлюхой. — Меня аж передергивает от отвращения, желудок сводит спазм. Уйти. Поскорее уйти отсюда.
— И куда ты пойдешь? — бросает он мне в спину. — Ночь на улице.
— Поеду к маме, — сухо отвечаю я.
— Алис… — Паша еще что-то пытается сказать, но я больше не хочу слышать.
Глаза застилают слезы. Внутри меня будто огромный камень, который давит на желудок, на сердце, на грудную клетку. Мне трудно дышать. Как же больно. Господи, как больно понимать, что человек, которым ты жила, оказывается предателем.
Я спускаюсь на парковку и сажусь в машину. Нахожу в кармане дверцы бутылку воды и делаю несколько жадных глотков, пытаясь справиться с накатывающей истерикой. Нужно успокоиться. Мне нельзя нервничать, это может сказаться на ребенке, — напоминаю я себе.
Кое-как справившись со слезами, я набираю мамин номер.
— Алиса, что случилось? — сонно спрашивает она.
— Мам, я к вам сейчас приеду, — говорю, а сама чувствую, что меня снова вот-вот накроет.
— Что случилось, дочка?
— Я ушла от Пашки, — выдыхаю я. — Приеду — расскажу.
— Ладно. Осторожнее за рулем, — обеспокоенно говорит мама.
Родители живут в небольшом подмосковном городке, до которого от центра почти час езды.
Я стараюсь сосредоточиться на дороге. Слава богу, в это время машин почти нет.
