Завидев меня, Белла машет рукой. Вся как-то уж сильно наряжена. В почему-то неуместно блестящем в пайетках платье, которое совершенно точно вечернее и не очень странно смотрится на женщине с грудным ребенком.
– Эй, Настя, иди сюда.
Как резко мы переходим на «ты». Нужно быть осторожнее с этой дамочкой. Если окажется, что мой муж не лгал (а мне очень хочется ему верить), я имею дело с аферисткой, которая будет всячески выводить меня на эмоции и провоцировать.
Подхожу к ней и она улыбается ослепительной "голливудской" улыбкой. Которая так же неуместна в контексте нашей встречи, как и еë вечернее платье.
– Садись, – она напротив, даже привстает. – Я так рада, наконец, с тобой познакомиться. – Энергично выдает Белла.
– Мы не переходили на «ты», – обозначаю я границы. – И меня, честно, удивляет ваша уверенность в том, что тема разговора относится к радостным знакомствам.
– Ну, что же ты такая агрессивная? – Белла игнорирует мою попытку выстроить дистанцию. – Вдруг, мы еще подружимся? Кроме того, наша с тобой встреча радостная именно для меня. Потому что ты, наконец, поймëшь, что держать Русичку возле себя – это уже просто не имеет смысла. Сама знаешь, он ведь у нас невероятно ответственный. Просто бросить тебя, развернуться и уйти он не может. Но пойми, Насть, брак из жалости и обязательств ничего хорошего не принесет. Ну, ты ж молодая, симпатичная девчонка. Найдешь себе еще кого-нибудь. Отпусти ты Русика. Что же ты в него так вцепилась?
– Он рассказал мне о вас, – спокойно отвечаю я. – О преследовании и вашей одержимости им. Оставьте нас в покое, иначе нам с Русланом придётся написать заявление о преследовании.
Белоа замирает с разинутым ртом и несколько секунд просто моргает неестественно длинными накладными ресницами.
– Ты сейчас шутишь, да? – Наконец говорит Белла, когда к ней возвращается дар речи. – Преследование? Насть, да мы с ним спим почти два года, понимаешь? Русик любит меня, понимаешь? С тобой только потому что считает неправильным бросать сразу после того как тебе назвали тот диагноз… , – Белла мнëтся. Видимо пытается изобразить тактичность. Но получается плохо. Она всë равно говорит самые болезненные мне слова.
– Он сказал, что у тебя проблемы с зачатием. И появление у вас ребенка может так и остаться не более, чем мечтой. А вот я, уже подарила ему дочку. Сонечку, – Белла кивает на переноску в которой спит малышка. – Правда, это маленькая копия Русика? Настоящая папина копия, бывает же?
Не смотрю. Намеренно не смотрю, потому что страшно. Поддамся на провокацию, додумаю лишнее, проращу в душе сомнения, которые ядовитыми жгутиками заполнят вены и отравят мою душу.
Многие семьи разрушаются не от наличия проблем, а от фантазий. Хороших или плохих – не имеет значения. В одних правит разрушающая и сжигающее всё пламя ревности, в других липкая и приторно сладкая картинка, больше подходящая нельзяграму, чем реальной жизни. Обе крайности и всё что между ними разрушают настоящее.
Если я поверю Белле, то предам доверие Руслана. С ним я живу четыре года, а знаю и того дольше. Как вообще можно сравнивать правдивость их слов.
– Я приехала лишь для того, чтобы сказать вам это. Оставьте нашу семью в покое. И перестаньте унижаться.
– Унижаться?! -Неожиданно истерично выкрикивает Белла. – Ну, тогда я покажу тебе доказательства. И после этого сама спросишь, кто на самом деле здесь унижается.
