Увидев роскошный манеж, в котором лежат их любимые игрушки, малыши покачиваются и бегут в его сторону.
С кухни снова доносится приятный аромат готовой еды. Кажется, Вера Петровна приготовила пирожки? Слюнки образовываются во рту, и я думаю, что неплохо будет позавтракать перед тем, как я сделаю задуманное. Мне нужно набраться сил.
Вера Петровна ласково улыбается, войдя в гостиную.
—Полечка, ты покушай. Суп остынет, и я покормлю детишек, — предлагает женщина, и я киваю.
Вот только я даже не подозреваю, что на кухне столкнусь с лже-Олегом. Мужчина пьёт крепкий кофе и поднимает на меня свой волчий взгляд.
Чем жизнь так сильно обидела его?
Он хочет отнять у меня детей, чтобы потом зацепить своего брата?
Смотрю на родимое пятно в районе виска Сабурина и убеждаюсь, что это не мой бывший муж. Раньше я этого не замечала, но теперь все детали бросаются в глаза. Пусть это пятно и маленькое, но у Олега такого точно не было.
— Доброе утро! — едва слышно говорю я и наливаю себе чай.
— Добрее не бывает, — буркает себе под нос Сабурин. — Сегодня нам с тобой придётся подписать бумаги, потому что я уже утомился от твоего нахождения рядом. Ты мельтешишь перед глазами и раздражаешь меня. А это платье тебе не подходит.
Открываю рот, чтобы сказать, что он сам заказал его, и я не выбирала, просто это первое, что попалось под руку.
— Оно бесстыдно оголяет тебя, — дополняет мужчина.
Вот только он говорит явно не то, потому что это максимально закрытое платье из всех, что он предложил мне. Сам ведь выбирал. Или не сам?Впрочем, какая разница? Никакой…
Решаю ничего не говорить монстру, сидящему рядом, чтобы не раззадоривать его ещё сильнее. Я больше не стану спорить с ним, ведь уже сегодня же покину его дом, и он не сможет найти нас с малышами. Другого выхода у меня нет. Если Матвей и начал искать нас, то он попытается выйти на Олега, вряд ли он догадается, что у моего бывшего мужа есть близнец. Удастся ли ему найти настоящего Зинегина? Да и в этом ли городе он живёт? Кончики ушей начинают гореть от мысли, что Матвей мог видеть выпуск новостей, тогда он мог догадаться… Вот только надежды мало, потому что мой приятель не любит смотреть или читать новости.
Тяжело вздыхаю, беру пирожок в руки и откусываю его. Кусок в горло не лезет в присутствии мужчины, которого я даже не знаю. Который бесстыдно целовал меня и теперь жадно смотрит на мои округлости. Откуда он узнал вообще обо мне и детях? Олег продал информацию? Он мог! Но тогда я вообще не вижу смысла во всей этой затее отнять малышей. Они не нужны Сабурину. Вряд ли он сможет полюбить их как родных. Да мужчины своих-то детей не любят. Зачем им чужие?
Телефон мужчины звонит, он отвечает и обещает, что скоро будет, а моё сердце разрывается от бешеного стука. Это мой шанс.
Сабурин, словно чувствует моё настроение, он зло глядит на меня, но через мгновение смягчается.
— Меня не будет до вечера, а вечером нас с тобой ждёт крайне непростой разговор, если ты откажешься поставить подписи, — цедит Сабурин, встаёт из-за стола и уходит.
Чувствую себя вором, пробравшимся на чужую территорию, но выхода у меня нет. Я должна бежать. Бежать как можно быстрее.
Завтракаю и жду, когда Вера Петровна покормит малышей. Толик называет женщину “баба”, и я уверена, что детям будет не хватать её, но я не потяну оплату няньки. Мне бы как-то самой научиться выживать в этом суровом мире.
