Читать онлайн Вероника Колесникова - Вынужденный брак, или Мама для дочки бандита

1. - 0 -

Аннотация 

— Поживешь в моем доме, пока не будут готовы нужные мне документы.

— Я на это не согласна.

Мужчина окидывает меня хищным взглядом с головы до пят.

— Меня это не волнует. Будешь делать то, что я скажу, как я скажу и когда я скажу. А выйдешь за забор – окажешься мертва.

— Не смотри на него, не смотри, — тихо тянет отец, будто бы случайно оказавшийся рядом. Я медленно отпиваю из высокого бокала прохладное шампанское и чувствую, как пузырьки отдаются мягким весельем в носу.

С трудом, будто бы это действительно стоит мне невероятных усилий, отрываю взгляд от незнакомца напротив. Его почти скрывают от меня собеседники в темных костюмах, обтянувших спины, но главное мне удалось рассмотреть. И то, что я увидела, зацепило как крючок – червяка, скрутило живот в томительном предвкушении.

Сейчас…вот сейчас он еще раз поднимет на меня свои невероятно светлые голубые глаза, которые кажутся еще глубже и фантастичней на фоне смуглого лица и чернильных волос, и наживка будет полностью заглочена…

— Настя, не буди лихо! — кажется, мои незаметные разглядывания кажутся неприметными только мне – если даже отец бросил свою беседу с мэром, чтобы сделать внушение своей непутевой доченьке.

— Кто это? —глухо бросаю и ощущаю вдруг покалывания в области шеи. Не могу посмотреть в сторону, прекрасно понимая, что это его льдистые стрелы в ответ на мои беззастенчивые разглядывания безжалостно жалят тело, впиваясь в каждую выпуклость, каждый изгиб, будоража нервные окончания, от чего пальцы начинают немного подрагивать. Наши переглядывания затянулись, но никто не делает первый шаг, а это значит, что…

— Черт, это Марсель, дочь, — будто сплевывает в сторону папа. Забирает у меня фужер и ставит его на камин, берет под руку и уводит с расстрельного места, откуда так удобно было вести наблюдение последние пять минут. Я чувствую, как жгучее покалывание в области яремной впадины,  ключицы, неглубокой зоны декольте перемещается на открытую коктейльным платьем спину, спускается ниже по талии и сквозит на щиколотках, прямо над алыми туфлями на высоком каблуке, подобранными в цвет платья. — Даже не думай привлечь его внимание, заговорить.

— Да что такое? — вообще-то я уже взрослая, чтобы выбирать, на кого смотреть на этой тоскливой вечеринке. Тем более, что настолько совершенных мужчин, которые больше похожи на киногероя из блокбастера, вживую как-то не довелось встречать. Внутри все съеживается от его маскулинного взгляда из-под прикрытых век, пригвоздившего меня к месту у камина.

— Не провоцируй его, дочь. Это Марсель Салазар. — Я фыркаю. Итальянец? Серьезно? — Да никакой он не итальянец, — угадывает причину моего веселья отец. — Прикидывается, играет в дона Корлеоне.

— Так он бандит?

Отец шикает на меня, заставляя сделать голос тише и не привлекать внимание достопочтенной публики, для которой мы должны быть идеальной семьей на ежегодном праздничном вечере, устроенном мэром.

Под руку он ведет меня мимо групп беседующих людей, прямо к шведскому столу, где заставляет взять в руки стакан апельсинного сока. Стекло с булькающим от каждого движения льдом холодит и без того замерзшие пальцы, разницы температур не ощущается, только влага конденсата остается на ладони. Или это внезапно выступивший пот? Черт, слишком много переживаний за последние дни, скорее всего, нервы шалят, если за одну минуту тело делает разгон от холода к теплу.

— Настя, забудь. Чертов Марсель пришел в город на смену Вильданову, — смутно вспоминаю последние новости о том, что какого-то омерзительно богатого криминального авторитета недавно посадили за решетку всерьез и надолго. — Часть ушла дочке, но остальное он прибрал к рукам. Никто не знает, что у этого человека на уме, на что он еще способен.

— Еще? — отстранённо выхватывает мое сознание.

— Да он чертов шакал, — мысленно удивляюсь разговорчивости отца, обычно он просто затыкает рот, не давая волю языку. Интересно, с чего бы это? Хочет растопить лед между нами? — Ведет дела как в девяностые. Кражи, подставы, в общем, ничем не гнушается.

— Не то, что ты, да? Подделывание подписей, рейдерский захват? — хмыкаю тихо, но он успевает услышать мой намек на себя – губы сжимаются в тонкую нить, рука вздрагивает, как будто сдерживаясь, чтобы не дать оплеуху. Знаю, что попала в самую точку – у отца действительно большие проблемы, и потому он напросился сегодня на вечеринку, где собрался весь цвет города – мэр обычно зовет всех задолго до Нового года, чтобы поднять праздничный дух, сплотить богатых и знаменитых, а также дать возможность всем решить свои темные делишки.

Судя по тому, как осунулось его лицо за последние две недели, как воровато бегают сейчас глаза, как подрагивают руки – дела обстоят не просто плохо, а просто отвратительно. И то, что он остался совсем без денег в тот момент, когда они как раз понадобились мне, - не лучший исход дела, потому я и согласилась прийти сегодня с ним сюда по его просьбе. Хотя ума не приложу, чем может помочь мое присутствие…

В глазах снова на секунду темнеет, и я медленно прикрываю веки – если сделать это слишком быстро, возникнет ощущение, будто кто-то включил цветомузыку, и голова закружится до тошноты. В последнее время такое происходит все чаще, не знаю, когда прекратится…

Листаем дальше! 

------------------------>>>

2. - 1 -

— Настя, помолчи и будь хорошей девочкой, — в его голосе сквозит привычное предостережение, и я узнаю собственного отца, который делает все молча и наперекор. Минутка откровения закончилась, можно поставить галочку в блокноте под названием «отношения с дочкой».

— Ладно, — отпиваю я апельсиновый сок, чтобы немного взбодриться от его кислинки на языке. — Зачем я здесь? Что тебе нужно.

Он сердито сверкает в мою сторону глазами, а потом ведет подбородком в сторону. По правую руку от нас два мужчины тихо обсуждают дела – это заметно по скованным позам и скучным выражениям на лице. К ним подходит этот пугающий Марсель со своим товарищем, и они тихо говорят о чем-то.

— В сером – Айдар Мухтаров.

— И?

— Он - довольно обеспеченный молодой человек…

Все еще не понимаю, как это может быть связано со мной – студенткой педагогического.

— Мне что с его денег? — хмыкаю я.

Отец снова дергает щекой, будто бы от нервного тика. Прикрывает глаза, поправляет волосы, вернее, делает все, чтобы оттянуть момент разговора, и я понимаю, что здесь что-то не чисто.

— Ну? — требую я. — Говори.

Он дергает плечом, сглатывает. Снова начинает разыгрываться какая-то мизансцена, в которой мне отведена роль наблюдателя, и по моим рукам и спине холодком начинает струиться плохое, неприятное предчувствие. Он что-то задумал, что-то, касающееся меня, и я уверена: его решение и предложение мне не понравится…

— Настён, — я тут же закатываю глаза. От того его уменьшительно – ласкательного «Настён», не предвещающего ничего хорошего, хочется сбежать куда подальше. — Дела у меня скатились к черту. Последняя сделка подрубила все, имущество уходит банку, счета арестованы. Да что говорить…мой собственный арест – почти решеное дело.

От этой новости будто от удара в грудь с шумом выплескивается весь воздух. Голова немного кружится, и я хватаю кислород, как рыбка на берегу реки, лишенная своего привычного окружения. Эта новость, преподнесенная здесь, в этом роскошном зале, украшенном золотыми виньетками, среди нарядных женщин, сверкающих драгоценностями, галантных мужчин, огромного количества дорогой еды и праздничного алкоголя, кажется неуместной шуткой.

Но, судя по серому и изможденному лицу отца, ему точно не до шуток.

— А ты у меня одна останешься. Без денег, без жилья, как ты проживешь-то.

Понимание плотной красной пеленой ярости ложится на глаза. Так он перед своим арестом продать меня решил! Какому-то владельцу заводов-газет-пароходов!

— Подожди, — дотрагивается отец до моей руки, видя, как во мне начинает закипать злость на его невысказанное предложение. — Тебя же никто не заставляет. Ну подумаешь, мужик. Что, у тебя мужиков не было? Все так живут. Здесь полно таких девчонок, Насть.

 — Подложить под какого-то сморчка решил? — звенящим от напряжения голосом спрашиваю его, а он только качает головой: мол, ты все не так поняла, это все фантазии и неверные выводы. Но по тому, как он обменивается долгим взглядом с этим самым Айдаром Мухтаровым, я понимаю, что попала в яблочко. Ха! Разыгрывает из себя любящего отца – будто беспокоится о будущем дочери и потому предлагает такую…похабщину! — Да пошел ты!

Резко разворачиваюсь, чтобы оставить за спиной все это великосветское сборище, но он удерживает меня за локоть.

— Анастасия! — наждачкой проходит по моей голой спине чужой мужской голос. — Я и не ожидал, что вы настолько красивы!

Это обращение неожиданно задерживает меня на месте, пригвождает к полу, в котором отражаются хрустальные люстры, и я медленно поворачиваюсь к тому, кто только что подошел к нам…

3. - 2 -

— Красивая девочка, — видит мой растекающийся во взгляде томной негой интерес Паук. Я морщусь, пренебрежительно цокаю языком – не люблю, когда суют нос в мои дела, тем более подчиненные. Паук выслуживается – явно хочет пролезть в дом поглубже, чтобы его не коснулась моя карающая длань – я все еще веду чистку и оставляю только тех людей, кто будет мне предан в любой ситуации.

Пристально и серьезно снова пробегаю взглядом по незнакомке в алом платье и на секунду прикрываю глаза, чтобы полностью оборвать эту нить, которая начинает виться и звенеть притяжением между нами. Девочка и вправду хороша –полна именно той невинной, непорочной красотой, которая заставляет делать глупости и забывать про быстрое течение времени.

Все в ней дышит спелостью, румяным налитым соком жизни, который так и хочется смять на мгновение сильной рукой, вкусить так, чтобы сок брызнул во все стороны, а горло само застонало в спазме удовольствия. Длинные пшеничные локоны струятся вдоль милого лица, где сейчас написан небывалый интерес, который пугает ее саму до дрожи в пальцах, отзывается покалыванием в полных губах, едва тронутым розовым блеском, плещется сомнением в огромных голубых глазах.

Упругая грудь вздымается под тонким шелком алого платья, когда она вспоминает, что нужно дышать, и я почти вижу, как вибрируют ее бедра в тот момент, когда она запинается о мой хищный взгляд.

— Отец у нее мудак, — хмыкает Паук. Он все еще не понял, что я от него хочу – тишины и совсем другой реакции. Мне нужна информация о тех гостях, что собрались сегодня на вечере, которые будут мне полезны, а совсем не о девчонке напротив, несмотря на то волнение, которое она рождает всем своим сочным видом. Не хочу отвлекаться, цель вечера – всем другая. Но из-за моего молчания Паук продолжает делиться своими познаниями, которые он успел скопить на службе у Вильданова гигатоннами. — Заложил все имущество, профукал его, на последней мазе решил устроить рейдерский захват бетонного завода и провалился, тупень.

— И? — медленно мысленными ножницами разрезаю вьющуюся между нами нить и фокусирую все внимание на словоохотливом Пауке.

— На днях его посадят, а девчонка окажется на улице. Вот он и напросился сегодня сюда.

Хмурюсь – не могу сопоставить услышанные факты для того, чтобы сложить полноценную картину. Паук это понимает и быстро исправляется: