В воздухе повисла гнетущая тишина. Я даже дыхания своего не слышу.
Первым нарушает тишину муж. Он толкает палочку маятника с «шарами техно», с тихим стуком они ритмично бьются друг о друга, а Дамир слепо пялится на их движения. Я должна что-то сказать?
- Ты хотел пойти туда без меня, - непослушными губами констатирую я, - Ладно. Я всё поняла. Прощай.
Мой голос звучит тихо, расстроенно, жалко. Хорошо, что мы вдвоём в кабинете, и никто меня не слышит. Так стыдно перед самой собой за это проявление слабости. Но боль, которая сковала сейчас мои лёгкие и горло, не даёт шансов говорить иначе.
Внезапно Дамир включается. Он решительно поднимается и почти бегом направляется в мою сторону.
Обнимает за плечи и с заискивающей улыбкой заглядывает в глаза:- Малыш, что ты такое говоришь? Неужели ты не поняла? Это был розыгрыш, шутка. Я хотел встряхнуть тебя, взбодрить. Заставить испытать яркие эмоции. А потом… Потом обрадовать. Готовил сюрприз. Собирался подъехать к дому на белом лимузине и забрать тебя.
Кивает в сторону стола:- Не веришь - посмотри. На столе визитка, лимузин к офису заказан на половину шестого.
И смущённо усмехается:- А Ниночка - как всегда. Всё испортила.
Он прижимает мою голову к своей груди и успокаивающе шепчет:- Не надо накручивать себя, Тасенька. Ревнивица моя. Всё хорошо. Я люблю тебя. Вспомни, разве я тебя когда-нибудь обижал? Отрицательно качаю головой. Нет, до этого дня ни разу. - Ну вот… А насчёт женщины… Даю слово, что понятия не имею, о ком ты говоришь. Возможно, и была в приёмной какая-то женщина, но я её не видел. Наверное, она пришла ко мне по рабочему вопросу. Попробовала пройти. А Ниночка завернула. Вот и всё.
- Ниночки не было на месте, - растерянно возражаю я.
- Тем более. Эта женщина просто не решилась войти, все сотрудники знают, что, когда у меня завал, лучше в кабинет не ломиться, - Дамир приподнимает моё лицо за подбородок, смотрит в глаза нежно, ласково, как будто мы и не ссорились вовсе, и он не говорил мне тех обидных слов, - малыш, прекрати нервничать. Ты моя жена, у тебя не может быть соперниц. Доверяй мне, пожалуйста.
Он прислоняется тёплыми губами к моему лбу, берёт мою руку и ставит себе на грудь. Даже через рубашку я ощущаю, как быстро колотится его сердце.
- Послушай, как бьётся. Только для тебя, родная. Здесь только ты живёшь, клянусь. У меня на глаза наворачиваются слёзы. Я словно оглушена, в полном оцепенении. Даже руки не поднимаются, чтобы обнять мужа в ответ. С губ срывается горестный всхлип. Может, я, и правда, всё это придумала себе? Может, муж рассуждает здраво, а я завелась на ровном месте, из ничего раздула конфликт?
- Эй… - Дамир отстраняется, меня слегка качнуло, он обхватывает меня руками снова, - ну, прости, что напугал, Тасенька. Больше не буду, обещаю…
Он покрывает поцелуями моё лицо, я безвольно обмякаю в его руках.
- Всё, родная. Срочно успокаивайся, а то глазки опухнут. А нам с тобой сегодня за одним столом с директором концерна ужинать. Сходи в салон красоты: массаж, маникюр, масочки всякие, и что вы там ещё любите, миловидные девочки... Будь готова, заеду за тобой в семнадцать сорок пять. А твоим родителям я сам позвоню, извинюсь. Перенесём встречу с ними на завтра, хорошо? Дамир ведёт себя также, как раньше. И я уже не знаю, где правда, где ложь. Глотая слёзы облегчения, киваю и выхожу их кабинета.
***
