Надеяться на то, что вытолкаю дракона к любовнице тоже не стоит. Только если сам не уйдёт.
Переодеваюсь в ночную рубашку, смываю косметику. На секунду думаю том, что стоило бы пойти вниз и немного расслабиться в источниках, но я не решаюсь. Слишком устала.
Что же там с Маркусом? Выглядываю в окно и радуюсь, что никаких огненных проплешин не видно. Конечно, развернись над замком драконья битва, все были бы в курсе, но всё же я рада, что ничего страшного не происходит.
Лорд Эниада не дурак и он сильный дракон. Насколько я знаю, сейчас он служит в совете короля. Уверена, Рэйберт ему по зубам.
Нужно будет написать ему. У меня совсем не вышло сказать голосом, но, когда я писала, слова лились так легко и непринуждённо…
Пожалуй да. Письмо рискованно, но мне будет легче открыться ему в строках. Объяснить то, на что мне не хватило решимости, пока мы говорили в саду.
Воодушевлённая этой мыслью я даже делаю шаг к письменному столу, как вдруг в комнату врывается Рэйберт.
– Что ты ему наплела? – без вступления идёт в атаку он.
– Не понимаю, о чём ты.
– Не прикидывайся дурочкой, сокровище. Этот бледный червяк не высовывает своего носа без серьёзной на то причины. А значит, ты что-то ему наплела. Пригласила в гости, так? Письмо писала? Тайком бегала в башню, чтобы его отправить? Ты хочешь, чтобы я начал вести учёт птиц? Или может приставил кого-то следить за тобой?
– Чего ты добиваешься?! – срываюсь на крик. – Зачем мучаешь?!
– Ты сама себя мучаешь. Думаешь, я не знаю, что ты становишься влажной, когда видишь это недоразумение? Не догадывался, что ты бегала за ним по всему дворцу не потому, что тебе нужен был друг?
– Замолчи! – щёки обжигает стыдом. – Ты ничего, ничего, Рэйберт, о нас не знаешь!
– Да ну?
Я кричу, а он спокоен, будто мы не ссоримся, а пьём чай, любуясь красотами природы. Этот контраст нервирует меня особенно сильно.
– Это так! Ты не знаешь, потому что понятия не имеешь о том, что такое любовь!
– Думаешь, ты это знаешь? – усмехается дракон. – Отношение к тебе Эниады считаешь эталоном? Он хочет поиметь тебя и насолить мне посильнее. Не ради тебя, а потому что он редкостная сволочь.
– Ложь! – смазываю слёзы со щеки. – Что ты с ним сделал?!
– Выгнал в ночь, что ещё? Или опять записала меня в маньяки и решила, что я его расчленил и закопал в саду? Как знать, может и закопал.
– Ненавижу тебя! – в исступлении кричу я. – Мерзавец! Ненавижу! Какое право ты имеешь обвинять в чём-то меня, когда сам! Сам!
– Ну, договаривай, – он скалится. – Сам что? Сплю с другой женщиной? Это же очевидно. Моё право в том, что я мужчина, а ты нет. Справедливо ли это? Нет.
Он неисправим. Я… я больше не могу так. С меня хватит.
– Не могу, – отступаю к окну, мотая головой. – Я отказываюсь. Всё.
– От чего, сокровище? От всей чуши, что набилась в твою голову?
– От тебя. С меня хватит, – хватаюсь за браслет, тяну вверх и, приложив немного усилий, стягиваю его с запястья. – Пусть она рожает тебе сына. Или ещё кто. С меня хватит.
Лицо Рэйберта удивлённо вытягивается, а когда я распахиваю окно и швыряю украшение в ночь, врывается с места, но уже поздно. Дело сделано.
– Бестолочь, – подытоживает он.
Целую секунду мне хотелось хохотать как безумная, но потом в виски будто вонзились десятки длинных игл и я, взвыв от боли и выгнув спину, падаю в распахнутые руки Рэйберта.
17. Глава 16 (Рэйберт) – Моя
Стоило Нуале стянуть браслет истинности, в висок вонзилась раскалённая игла. Подстреленной птицей она падает мне в руки и кричит от боли и страха.
