— Послушай, Свет мой, — Хаган бережно касается её щеки. — Я хочу, чтобы ты вернулась домой в Леонтрас.
Аника глядит на него растеряно. Пытается понять причину, ждёт разъяснений.
— Тут ты не будешь в безопасности, — продолжает он удручённо. Аника опускает глаза и кивает без возражений.
— Ты думаешь, твой отец позволит мне уехать? — спрашивает она, с силой цепляясь за его руки.
— Я попытаюсь устроить всё так, чтобы он узнал обо всём, когда ты будешь за пределами Рабантраса, — отвечает Хаган ободряюще. Впервые за много дней он видит в глазах Аники не страх, а новую надежду.
— Но мы ведь ещё увидимся?! — вдруг бросает Аника отчаянно.
— Конечно, увидимся, — Хаган целует её тонкие холодные пальцы, пытается согреть их дыханием. — Как только всё закончится, я приеду и вновь попрошу у графа Анкэля твоей руки.
Улыбка Аники согревает Хагана будто солнце. Он готов на всё, лишь бы она всегда оставалась на её лице. Этим же вечером Хаган придумывает план, как переправить любимую назад в Леонтрас. Он понимает, насколько это рискованно и для Аники, и для Рабантраса. И всё же он верит, что она не должна находиться в заложниках у его отца. Графство Ворона — странник на перепутье. Идти добрым или худым путём — решать его главе. И ответственность за это решение нести тоже ему одному.
— Тебя переоденут в платье слуги и отправят вместе с торговым караваном в Вульфтрас, — возбуждённым шепотом произносит Хаган. — Самое главное для тебя — добраться до Минвена. Там будут ждать люди твоего отца.
Аника смотрит на него взволнованно. Её ладони ещё холоднее, чем обычно. В графской библиотеке так тихо, что Хаган может слышать, как быстро бьётся сердце девушки. Она льнёт к нему, нарушая все границы дозволенного. Её дыхание горячее, беспокойное, а на щеках играет стыдливый румянец.
— Господин, — шепчет она в ответ. — Прежде, чем мы расстанемся так надолго, выполни одну единственную мою просьбу.
— Я сделаю всё, что ты хочешь, Свет мой, — он ласково и невесомо гладит её по волосам. Аника в блаженстве прикрывает глаза.
— Сделай меня своей, — произносит она, будто во хмелю или дурмане.
Хаган не верит тому, что слышит. Рука его замирает над маленьким розовым ушком.
— Ты не понимаешь, о чём просишь, глупая, — ласково отвечает он, целуя её в лоб. Аника открывает глаза и уязвлённо хмурится.
— Я отлично понимаю, — говорит она, обвивая ладонями шею Хагана. — Возьми мой первый раз, сделай меня своей.
Это настоящее испытание для него. Тело его реагирует на призыв мгновенно, в то время как разум продолжает сопротивляться. Ведь если он пойдёт на поводу у своих плотских желаний, то выполнит тем самым дурные наставления отца, до свадьбы обесчестит невесту.
— Я люблю тебя и хочу этого очень сильно, — тяжело вздохнув, произносит он наконец. — Но есть правила, которым надобно следовать.
— Вот о чём ты думаешь? — грустно улыбается Аника. — Что ж, наверное, это очень благородно. Я же думаю, что если погибну в пути от рук разбойников или стражников твоего отца, то я, по крайней мере, буду знать тепло твоих объятий и сладость твоих поцелуев.
Сердце Хагана разрывается. Аника не строит иллюзий по поводу предстоящего побега и готова к любому исходу. Ему трудно идти против своих принципов, трудно смириться со своей беспомощностью. В конце концов, они оба находятся в руках непредсказуемой судьбы. Но также слова Аники не могут не трогать сердце Хагана. Ведь она не боится даже смерти, но боится так и остаться для него всего лишь фальшивой невестой. В порыве близком к отчаянию Хаган снимает фамильный перстень с указательного пальца и отдаёт его Анике.
