Читать онлайн Диана Шторм - ИЗМЕНА. Между мной и тобой

Иногда жизнь кажется ровной. Не переполненной счастьем, а просто ровной. Без всплесков, без падений, без очевидных изломов.

«Всё как у людей».

Всё давно распределено по своим местам, где каждый день похож на предыдущий.

Ты убеждаешь себя в том, что это и есть «НАДЁЖНОСТЬ».

Перестаёшь ждать, требовать, надеяться и просто живёшь.

Как будто бы так и должно быть.

Ты не называешь это клеткой – потому что у клетки обязательно должны быть прутья и крепкий замок. А тут: уют, покой, порядок…

Всё так аккуратно сложено, так тщательно выверено.

Ты даже начинаешь верить, что так и выглядит зрелая любовь: без порывов, без «лишних» слов, без сопливой романтики, без резких движений.

Ты обрастаешь рутиной.

Привыкаешь не слышать тишину. Не чувствовать одиночество.

Ты объясняешь себе холод в его глазах: усталостью, работой, плохим настроением, временем…

И даже не замечаешь, как начинаешь исчезать.

Медленно, по капле.

Как будто бы кто-то стирает тебя ластиком: не больно, не резко, но терпеливо и методично.

И ты позволяешь.

Потому что кажется, что иначе – никак.

Ты перестаёшь быть героиней собственной жизни.

Становишься фоном.

Становишься тем, кто обеспечивает тепло, порядок, удобство.

Тем, кто всегда дома.

А он… он будто всё время где-то чуть дальше.

Чуть выше. Чуть быстрее.

Ты не спрашиваешь, где он был.

Не потому что неинтересно.

А потому, что боишься услышать ответ.

Потому, что лучше не знать.

Ведь если узнаешь – придётся что-то решать, что-то делать.

А ты так давно уже ничего не решаешь.

Измена – это ведь не всегда один момент.

Иногда это целая система, выстроенная на твоей слепоте, на твоём терпении, на твоём старании быть удобной.

Ты могла бы и раньше догадаться? Конечно.

Но догадываться – ещё не значит принимать…

И вот однажды день начинается иначе.

Легче, светлее, чище.

Всё идёт как надо. Всё получается. Даже такси приезжает вовремя, даже город кажется добрым…

Ты вдруг ловишь себя на мысли, что тебе хорошо. Впервые за многие месяцы. Не громко, не победно, но по-настоящему.

И именно в этот день всё меняется…

Я возвращалась домой намного раньше, чем планировала. И на порядок легче, чем могла бы.

Неделю назад я оставила в багетной мастерской два месяца своей кропотливой работы. Два месяца тишины; пестрящих, до боли в глазах, кубиков схемы; исколотых иголками пальцев; путающихся и рвущихся нитей и тысячи крошечных пикселей-крестиков.

Тимур о моей задумке ничего не знал. И в этом была какая-то особая прелесть – тайна, сладость ожидания, предвкушение радостных эмоций. Подарок должен был стать сюрпризом ко Дню рождения Тима. Портрет. Точная копия его любимой фотографии, где Тимур смотрит прямо в камеру, чуть прищурив глаза. Уверенный, сильный, но веселый – такой, каким я его знала в лучшие моменты.

Я вышивала украдкой, днями и ночами, выкраивая любую свободную минуту: когда Тимур уезжал в офис или оставался ночевать в городской квартире, когда засиживался на важных встречах или отправлялся на фуршет с деловыми партнерами – я тут же доставала из потайной коробки канву и схему, и включив подсветку принималась за работу.

Процесс был не из лёгких, но я упорно шла к цели. Шептала себе: «Ещё немного. Осталось всего пару стежков». И это придавало мне силы.

Результат превзошел все ожидания. Это была вышитая нитью любовь. Идеальная работа! Я уже представляла, как она будет смотреться на стене его кабинета. Как он удивится, обнимет меня с улыбкой. Или хотя бы скажет: «Неплохо. А ты умеешь, когда хочешь!»…

Обслуживание в багетной мастерской оказалось быстрым, как никогда. В прошлый раз, когда я заказывала оформление, пришлось очень долго ждать своей очереди. Но сегодня всё складывалось куда позитивнее: я даже не успела как следует закипеть от внутреннего напряжения, как уже получила свой заказ и стояла у выхода, слегка ошарашенная: «Неужели всё? Так быстро? Разве такое вообще возможно?»

Осторожно, чтобы не разгрохать драгоценный презент, я выудила из кармана телефон и вызвала такси. Машина подъехала спустя пять минут.

Удивительно, но сегодня даже пробки были не против меня. Поездка получилось быстрой и приятной. Таксист был максимально корректен и вежлив, льющаяся из динамиков музыка ласкала слух, а город за окном… сегодня был тот редкий момент, когда и он казался мне по-настоящими добрым и родным, тихим и терпеливым, а не шумным и хищным, готовым в любой момент сцапать зазевавшуюся провинциалку, перемолоть и выплюнуть её на обочину жизни.

Колёса мерно шуршали в такт моим мыслям. Урбанистический пейзаж постепенно сошёл на нет. Наш с Тимом дом находился на некотором отдалении от города. Элитный коттеджный посёлок в окружении хвойного леса. Обычно до него нужно было добираться около часа, но в этот раз дорога заняла в два раза меньше времени. И это учитывая, что, большую его часть сожрали городские светофоры…

Я решила остановить такси пораньше и немного пройтись пешком. До дома оставалось пару минут, не более – совсем рукой подать. Едва я вышла из машины, как в лицо пахнуло чистым загородным воздухом и непередаваемой морозной свежестью. Снег поскрипывал под подошвами сапог, солнечные блики играли средь заснеженных ветвей стоящих вдоль дороги деревьев.

— Как же здесь чудесно! Как хорошо! — внутренне восхитилась я.

Порой меня угнетал этот уединенный образ жизни, но сегодня – сегодня всё казалось прекрасным.

Я с улыбкой перехватила поудобнее большой прямоугольный сверток в крафтовой обёртке, подтянула повыше шарф и зашагала, мурлыкая припев завирусившейся в память песенки. Торопиться было некуда. Тимур должен был появиться дома лишь к вечеру.

Он не любил, когда я «просто так» уезжала из дома. Устраивал настоящий допрос: «Куда ты? Зачем? Надолго? » и любой мой ответ звучал как жалкое оправдание. Ему невозможно было лгать. Я и помыслить об этом не могла – он бы сразу всё понял. И за этим последовал бы многодневный бойкот: презрительное, гнетущее молчание. Для меня оно было хуже любого крика.

Нет, врать было нельзя. Но и сюрприз портить не хотелось. Поэтому я и не сказала мужу, что собираюсь в город. Улизнула без предупреждения, сгорая от стыда, как будто бы в этом было что-то предосудительное. И всё время своей отлучки жутко нервничала: как бы «не спалиться» и успеть в срок. Но теперь об этом можно было не волноваться. У меня оставалось ещё два-три часа форы.

Впервые за долгое время я даже порадовалась отсутствию мужа — может, удастся приготовить что-то вкусное к его возвращению. Вот бы было здорово поужинать вместе, поговорить спокойно. Или хотя бы просто побыть дома вместе с ним, не чувствуя себя чужой.

На душе было радостно. Сегодня мне не придётся вжиматься в стены и красться по дому, угадывая настроение мужа по звукам из кабинета. Сегодня мне во всём сопутствовала удача — и это было таким новым, непривычным, что даже пугало.

Невозмутимо кивнув охраннику, я зашла на территорию нашего особняка. Поднялась по крыльцу дома, толкнула тяжелую дубовую дверь, шагнула внутрь и сразу насторожилась: «Запах!»

В прихожей пахло сладко-приторным, липким запахом ванили и клубники. Не моими духами. Не теми средствами, что использует домработница. В нём не было тонкости – одна лишь претензия на неё. Это был запах дешёвого глянца, вызова, разнузданной молодости и вульгарного бесстыдства.

Этому запаху не было места в моём доме!

Я нахмурилась. Взгляд упал на коврик.

Там стояли кроссовки. Белые. С розовыми шнурками. Новенькие, как с витрины, с яркими лейблами и розовыми сердечками на пятках. Рядом — дорожная сумка: открытая, с торчащим уголком косметички и бутылкой дорогой минеральной воды.

На обувном пуфике небрежно валялась пушистая резинка, усыпанная стразами и пайетками. Я подняла её двумя пальцами и тут же отбросила прочь, как ядовитую змею – ни у кого из наших домработниц не было таких длинных золотистых волос, как тот, что зацепившись свисал с рубинового стразика.

На вешалке висело лёгкое пальто: светло-бежевое, с оторочкой из песцового меха и крупными глянцевыми пуговицами. Короткое, модное… явно не моё.

Я сразу ощутила, как холод внутри меня начал подниматься вверх, словно вода в колодце. Он заполнял всё – от живота до горла.

Дом (Мой дом!) – больше не ощущался родным.

Я заставила себя снять пальто и повесила его на привычное место. Как будто бы ничего странного не происходило, как будто бы всё было в норме и я ещё оставалась хозяйкой…

Медленно, словно в слоу-мо, поднялась по лестнице.

В доме было слишком тихо. Эта тишина не свидетельствовала о покое – она была глухой, затаившейся, как перед бурей. Как в те моменты, когда я чувствовала: что-то сейчас произойдёт. Что-то, к чему я не готова.

Каждый шаг отзывался в груди гулом. Внизу что-то щелкнуло — наверное просто бойлер, но я вздрогнула, как будто от выстрела.

Пальцы судорожно сжимали упаковку с подарком, она мялась, рвалась, но я будто и не замечала этого – вцепилась в неё, как утопающий в спасательный круг.

Свет. Я увидела его ещё с лестничной площадки. Он лился из гостиной.

Я замерла на мгновение и обречённо переступила порог.

Девушка. Она сидела, вальяжно развалившись в моём любимом кресле.

Очень молодая. Даже через чур. Лет восемнадцать-девятнадцать, не больше. Не девочка, но ещё и не женщина. С внешностью подростка, заигравшегося в подражание топовым блогершам и кинозвездам.

Платье – ярко-розовое, короткое, с глубоким вырезом. Губы глянцевые, блестящие. Ресницы — пушистые и длинные, изогнутые, как паучьи лапки – явно наращенные. В ушах крупные серёжки-кольца. Ногти — неестественно острые, густо облепленные блестками и стразами: хищные, как у гарпии или злодейки из японского комикса.

А в районе живота...

Аккуратный, округлый, как мячик шар, не скрываемый платьем. Беременность. Месяцев шесть-семь, не меньше.

Я замерла.

Девица жевала эклер. Спокойно, неторопливо, как будто ела у себя дома. На кофейном столике — полупустая коробка от пирожных, чашка с какао, наполовину надкусанный зефир.

Непрошеная гостья медленно и вызывающе облизнула палец, и посмотрела на меня:

— Привет, — сказала она. Голос у неё был высокий, чуть писклявый. — Я Дарина.

Я не ответила. Только смотрела. Как в кино. Как во сне, из которого никак не выбраться.

Словно не я, а кто-то другой шагнул в этот кадр. Не я. Не Алиса Башарова, а какая-то незнакомая мне статистка. Я ощущала себя не участницей, а свидетельницей, зрителем, наблюдающим за разыгрывающейся на экране драмой.

— Ты, наверное, Алиса? — спросила девица, выуживая из коробки ещё один эклер, — Тимур много про тебя рассказывал.

Я сделала шаг назад. Потом вперёд. Потеря ориентации. Время расползлось. Меня качнуло. Я почувствовала, как ноги налились свинцом.

— Ты кто? — прошептала я.

— Я же сказала: Дарина, — она улыбаясь погладила живот, — Мы с Тимуром теперь… вместе. Ну, почти.

Я сжала пальцы.

Сейчас… Сейчас должно было что-то случиться. Кто-то должен был выйти и засмеявшись закричать: «Розыгрыш!» Или я должна была проснуться – вырваться из этого навязчивого кошмара…

Но ничего не происходило.

— Алиса, — раздался за спиной знакомый голос. Ровный, спокойный, деловой.

Я медленно обернулась. Тимур стоял в дверях. Его костюм был как всегда безупречен, на лице – лёгкая, почти дружелюбная улыбка. Он выглядел так, будто собирался рассказать о чём-то обыденном и не особо важном, типа прогноза погоды на завтра или о пришедшем счёте за газ...