Молчу, не зная, как реагировать. Но Герман, к счастью, не развивает тему.
В кабинет стучит и заглядывает мой секретарь.
- Анна Сергеевна, звонил Карим Надирович. Он просил передать, что заедет сегодня. Очень просил Вас подождать его.
Секретарь уходит, закрыв за собой дверь.
А я смотрю, как багровеет от гнева лицо Германа.
- Это для него ты так разоделась? – спрашивает Воецкий, опуская взгляд на мои ноги, которые ему видно сбоку от стола.
Как же мне надоели его безумные нападки. Во мне тоже немало злости накопилось по отношению к бывшему мужу.
- Это. Не. Твое. Дело! - чеканю я каждое слово. – Я не собираюсь обсуждать с тобой свой внешний вид и рабочее расписание!
- Я запретил вам общаться, - раздраженно напоминает Герман.
Как же я устала от его наглости…
- Герман, ты мне никто, чтобы что-то запрещать.
Встаю из-за стола, чтобы самой уйти из кабинета.
Этого упрямца не переспоришь. Легче подождать, пока он свалит, где-нибудь в другом месте.
Но Воецкий встает на моем пути.
- Повторяю вопрос, Аня: для кого ты оделась так вызывающе? Для Карима? Или, может, для меня?
Пытаюсь обойти Воецкого с боку, но ничего не выходит.
- Ты просто псих! – я почти ору на него, выйдя из себя окончательно. – Это только в твоих глазах юбка до колена считается чем-то неприличным! А любого мужчину, который приближается ко мне ближе чем на километр, ты автоматически записываешь в мои любовники. Это просто бред. Дай мне пройти!
- А ты, хочешь сказать, не такая? – усмехается Герман, грубо хватая меня за плечи и толкая назад.
Я ударяюсь спиной о стену за рабочим столом, а через секунду тело Воецкого прижимается к моему.
- Что ты?.. Нет, пусти меня…
- Как это работает, Ань? – бывший муж прижимает меня к стене, забираясь рукой под юбку. – Я ведь знаю, какая ты подлая дрянь, но всё равно хочу тебя до безумия.
- Не смей меня трогать! - требую я, пытаясь удержаться от истерики. Замахиваюсь и бью по щеке некогда любимого человека. – Ты уничтожил нашу семью и больше не имеешь права даже смотреть в мою сторону.
21. 21
Пощечина отрезвляет Воецкого. Он хватается за щеку, отходя на шаг назад.
Смотрит на меня, тяжело дыша.
- Ты просто… ты жалкое ничтожество, Герман! – ору я на бывшего мужа. – Умоляю, исчезни уже из моей жизни!
Сейчас мне плевать на все. На то, что может мне сделать Герман. На документы, спокойно лежащие на моем столе.
- Я… черт, извини, - как-то растерянно произносит Герман. - Этого больше не повторится…
Но на его извинения мне тоже плевать.
Одергиваю вниз задранную Воецким юбку, когда раздается стук в дверь, и в кабинет заглядывает Карим.
- Что у вас тут… что происходит? – спрашивает он, переводя хмурый взгляд с меня на брата и обратно. – Аня, Герман тебя обидел?
- Тебя это не касается, Карим, - рычит на него Воецкий. – Я ведь уже предупреждал тебя, что к ней нельзя подходить?
- Засунь себе свое предупреждение знаешь куда? – ратсерянность Карима быстро сменяется злостью.
-Как же вы все мне надоели… - стону я. – Оставьте меня в покое!
Хватаю свою сумочку со стула и просто ухожу, оставляя этих двоих разбираться друг с другом.
Пусть только попробуют меня остановить!
Почему? Ну почему, если женщина с кем-то заговорила, то это уже повод обвинить ее в распутности? Почему, если юбка короче пяток, то это расценивается как прямое приглашение залезть под нее?
Меня колотит от злости и отвращения.
Воецкий точно сошел с ума! Что он собирался делать? Меня передергивает от отторжения. Мне просто физически неприятно ощущать на своем теле его прикосновения.
