— Прожуй, доча, — Катя положила ей руку на плечо, отдавая свое тепло и поддержку.
— У нас будет ребенок! — добила Альбина, лыбясь во все лицо. Откинувшись на спинку стула, положила руку на свой живот.
Чего они ждут? Аплодисментов и салюта в воздух? Даже Татьяна проговорила тихо:
— Ой, дур-ра-а-ак.
Синицына держалась. Держалась за дочь, надеясь, что вытянет обеих. Она думала, что Клим позвал просто покрасоваться, щелкнуть ее по носу: смотри, если тебе не нужен, то другая меня с руками оторвет. Где ей было помыслить, что бывший опустится до подобного? При всех «огреет» новостью.
В глазах потемнело и бросило в пот. Гул в ушах все нарастал, будто рядом свистит двигатель самолета. Сбило с ориентиров полностью, когда себя не чувствуешь в теле, словно контузило. Через какое-то время она поняла, что держится за воздух. Вероники рядом нет.
— Ника! — ее голос казался чужим. — До-о-очь! — она шарахнулась как пьяная, опрокинув что-то на столе, — Ни-и-ика-а-а! — завыла, крутясь вокруг себя и ничего больше не слыша.
— Кать! Катя, — ее тряхнул Костян за плечи. — Она в калитку выбежала.
— Да куда ей с поселка деться? — крякнула Тамара, но Катерина больше не слушала. Она рванула за дочерью.
— Че, сука, встал? У тебя дочь сбежала! — накинулся Костя на застывшего столбом друга. — Катька тебе никогда не простит.
— Веро-ни-ка! — Катя кричала с надрывом. Горло болело от ора, и вот-вот голос сядет совсем.
Она металась по улицам поселка и, должно быть, со стороны казалась сумасшедшей. Ее трясло от страха, что дочка может из-за пережитого шока наделать глупостей. Беготня самой Синицыной напоминала трусцу хомяка в круге. Сил уходит много, а толку — нет.
— Ты — к озеру, я — у рощи посмотрю, — рядом поравнялся взмыленный Константин, который так же тяжело дышал и утирал пот со лба. — Мы ее найдем, Катька! — крикнув вслед, галопом ринулся через поле.
Катерина бежала, хватая ртом воздух, и выпускала с всхрипами. Боль в груди адским пеклом, словно легкие скоро взорвутся. Все перед глазами скачет. Едва вписываясь в извилистую тропинку, она выскочила на пригорок.
Фигурку дочери она углядела сразу же. Та стояла на мостике, скрючившись старушкой, и плакала, закрывая лицо ладошками.
— Ника! — каркнула и закашлялась со слезами. — Доча, я тебя ищу…
Спуск крутой по сыроватой земле. Потянуло кислой застоявшейся водой. Мутная, дна не видно. Мелкие водоросли покрыли почти всю гладь озера до середины пруда. Мозг просто фиксирует разные мелочи, когда глаза смотрят только на важную цель.
Девочка вздрогнула и обернулась. Затравленный взгляд раненного в душу маленького человека.
— Вероника, иди ко мне, малыш, — мать тянет руку, приближаясь осторожно, боясь спугнуть.
— Он все врал! — ее лицо скуксилось в гримасе. — Говорил, что любит меня и тебя. Мам, он врал… — тихий плач эхом прокатился над водой, спугнув стрекоз.
— Ничего, мы справимся, — Катя вступила одной ногой на мостик.
— Ты не понимаешь! Я все писала о тебе. Все-все ему про тебя рассказывала. Он говорил, что хочет вернуть. А сам…, — махнула рукой.
— Господи, бедная моя девочка, — она чувствовала ее боль как свою. Клим использовал дочь в своих непонятных интригах. С ним Катя разберется позже. — Иди ко мне. Все будет хорошо, — старалась удержать взглядом, хотя саму трясло от напряжения.
— Зачем он врал? Завел другого ребенка с этой… — Вероника попятилась. — Вы все меня обманываете! Не будет хорошо, — ее вновь накрыло истерикой.
