— Тебе повезло, — говорит настоятельница, — ты страшная. Вряд ли приглянешься ему.
— Кому? — глупо спрашивает Мати и снова получает удар, на этот раз в лицо, отчего из носа ее начинает струиться тоненькая нитка крови.
— Еще раз! — шипит Крессида.
— Кому, настоятельница Крессида?
— Инквизитору, кому же еще. А вот наш ципленочек вполне может приглянуться.
Она бросает взгляд своих проницательных старых глаз на меня. — Но на все воля моря и нашего бога, не так ли?
— Да, настоятельница КРессида, — говорю я, чувствуя холодок, пробегающий по моей спине и этот холодок куда хуже того, холода, что приносит ветер с моря.
— Как зовут? — Крессида подходит к следующей девушке.
— Клементина…
— Пожалуйста, пожалуйста, скажи, что нужно, — молюсь я про себя.
— Клементина, настоятельница Крессида, — говорит Клем, и я выдыхаю с облегчением.
Когда я, взойдя на площадку, увидела Клем, живую и здоровую, я чуть не умерла от радости. Мне хотелось подбежать к ней и обнять ее, но нам строго запретили разговаривать друг с другом, так что мы лишь обменялись взглядами. Клем глянула на меня и улыбнулась, занимая отведенное ей место в строгом соответствии с инструкциями, которые нам дали до этого. Каждая из 12 занимала свой квадрат, свою каменную плиту.
— Завтра вы обретете свои новые имена, или сгините навечно, не оставив никакого следа на теле бесконечно меняющегося моря, -- повышает голос настоятельница, после того, как обходит каждую девушку по очереди. -- Завтра господь решит вашу судьбу, а вы сделаете все, чтобы оказаться достойными его объятий.
Голос Крессиды еще долго отзывается в моей голове, даже когда я возвращаюсь в свою скромную комнату.
Сколько бы я до этого не доставала расспросами Сандру, ничего о предстоящем она мне так и не раскрыла, и лишь смиренно улыбалась, глядя на меня своими кроткими бесцветными глазами.
18. 17
Ивар
— Должен предупредить вас, князь, не смотрите ему в глаза, когда я сниму повязку.
— На драконов их сила не действует, — бросаю я ему, — и кровь драконов они не принимают.
Я с отвращением смотрю на сморщенное голое существо, отдаленно походяще на человека. Глаза его завязаны, а руки с узловатыми пальцами закреплены на столе, чтобы не шелохнулся. Бледная зеленоватая кожа такая тонкая, что можно видеть вены, по которым течет кровь.
— Да, но… Говорят, что они меняются от голода, и за последние годы стали гораздо опаснее. Возможно, даже вы будете подвержены…
Даррен, как и все старики чересчур осторожен, и это раздражает. Я смериваю его недовольным взглядом и он умолкает. Мало того, что он провозился больше недели, добывая одного несчастного кровоеда, так еще взялся учить меня тому, что я знаю не хуже его самого.
— Сними повязку, — приказываю я Даррену холодным тоном, и прикладываю надушенный платок к носу.
От одного вида кровоеда мне нестерпимо хочется вымыться. Запах же настолько отвратительный, что даже открытые окна в камере не помогают.
Даррен срывает с головы кровоеда повязку. Тот щурится от яркого света и опускает голову на стол, показывая редкие волосы на мокушке.
Существо тяжело дышит и кряхтит.
— Подними голову, — говорю я, но в ответ слышу лишь приглушенное бормотание.
— Ты получишь кровь, а потом мы тебя отпустим, — говорю я чистую правду.
И мои слова работают.
Кровоед осторожно поднимает свою непропорционально большую голову, но глаза его закрыты.
— Кровь? — спрашивает он. — Кровь суслика, или енота? Кровь коровы, или овцы? Кровь лошади или курицы?
