Может поэтому “справедливый” Бог и оставил меня на этом свете?
Я не знаю ответов, но я чувствую, что мы с этой крошкой нужны друг другу.
– Тёть Лид, – хрипло от накативших эмоций прошу я. – А можно её подержать?
– Нет, милая. Таких деток брать на руки пока нельзя. Но можно потрогать, погладить по головке. Хочешь?
– Конечно, хочу.
Лидия Ивановна помогает мне надеть специальные перчатки, показывает, как надо прикоснуться с малютке.
Крошка спит, поэтому я почти невесомо трогаю её волосики и пальчики. Это такое волшебство, что на несколько минут я забываю о своей потери, боли, тоске. Я как будто снова могу дышать рядом с этой несчастной, брошенной всеми малюткой.
Минуты бегут, а я растворяюсь в щемящих душу чувствах нежности, умиления, любви…
Но очень быстро, как мне кажется, Лидия Ивановна трогает меня за плечо.
– Пора, милая, а то получу я по шапке, ты же понимаешь? – смотрит она на меня сочувственно, но твёрдо.
– Лидия Ивановна, я хочу её забрать.
– У тебя будет время подумать. Малышка недоношенная, слабенькая, долго ещё будет лежать здесь. Так что успеешь окончательно принять решение, и там ещё документов кучу нужно оформить.
– Конечно, Лидочка Ивановна, конечно. Спасибо тебе, дорогая, – в сердцах обнимаю пожилую женщину. – Я твоей доброты вовек не забуду.
– Ох, милая моя. Уж не знаю, правильно ли я сделала, что привела тебя сюда, но сердце мне так подсказало.
– Правильно оно тебе подсказало. И мне тоже, – смотрю с нежностью на маленького ангелочка.
Малышка морщится, кряхтит, а потом снова засыпает. Уходить не хочется, но Лидия Ивановна тянет меня к выходу.
Возвращаюсь в свою одинокую, пропитанную тоской палату.
Но впервые за эти дни могу полноценно вздохнуть, как будто сняли каменную плиту с груди.
У меня появилась надежда…
Перед глазами дрыгает ножками маленькая крошка, всеми брошенная и одинокая, как я сама…
Главное теперь, чтобы мне разрешили её забрать.
Тогда у меня снова появится смысл жизни…
5. Глава 5.
Я медленно иду на поправку, ведь теперь у меня есть цель. Хочу забрать малютку, и для этого я сделаю всё возможное.
Очевидно, что как только меня выпишут, я не смогу больше приходить к крошке, поэтому я не тороплю врачей с выпиской, наоборот, приветствую их решение оставить меня на лечении ещё на какое-то время.
Я начала узнавать, что нужно для удочерения малютки.
И тут сразу встал вопрос, от которого мне стало очень не по себе.
Оказалось, что отдают детей чаще всего полным семьям. А значит, разводиться прямо сейчас нам с мужем никак нельзя.
После того сложного разговора Данил выполнил мою просьбу и больше не приходил. Но я знаю, что он узнавал о моём состоянии через персонал, Лидия Николаевна говорила об этом.
О Даниле и его измене я старалась не думать. Слишком больно от этих мыслей, слишком непоправимо всё это ударило по нашей семье. Конечно, болезненные воспоминания о прежней счастливой жизни иногда прорывались, заставляя сжимать зубы от желания завыть. Кто бы мог подумать, что самые радостные моменты могут теперь так мучить.
Но ради малютки я готова наступить себе на горло и сохранить наш брак. Хотя бы фиктивно.
Только я никак не могу решиться на разговор с мужем. Слишком больно от каждой мысли о его предательстве. Поэтому откладываю этот вопрос до последнего, сосредоточившись на помощи ребёнку.
Как оказалось, Галина никоим образом не участвовала в судьбе девочки. Она уже благополучно выписалась и, скорее всего, забыла о ребёнке, приняв роды, как освобождение от ненужного груза.
