А потом вдруг спрашиваю:
— Откуда ты знаешь слово «триггер»?
— А что, это какое-то редкое слово?
— Да нет, просто мне показалось, что ты интересуешься психологией.
— Не особенно, — он пожимает плечами. И, словно нехотя, добавляет: — Я ходил несколько лет к психологу. Вернее, к психологам, потому что их было больше одного. Четверо, кажется.
Вот это новость!
— Да? А что случилось? Можешь не отвечать, если это личное.
— Скажем так, неудачная первая любовь, — отвечает он.
Кривит губы и опять становится похож на подростка. Меня поражает его мимика. Настолько выразительная, что по лицу можно прочитать все эмоции. В моём мозгу происходит анализ полученной информации.
— То, что произошло на пляже, как-то связано с первой любовью?
Он сцепляет зубы и краснеет. Господи, зачем я спросила? Это вообще не моё дело! Какая мне разница, что у него происходило в юности? Мне не платят за раскапывание его старых проблем.
— Ты обещала забыть об этом, — мрачно напоминает он.
— Прости.
— Тебе пора, Яна. Приезжай завтра в офис к шести вечера, надо скататься в область к клиенту. Часа три-четыре займёт поездка. Сможешь?
— Да, смогу, — отвечаю я, пока ещё плохо соображая, чем буду заниматься завтра.
Скорее всего, Никитос закроет дело.
— Вот и договорились.
Я ухожу из квартиры с острым ощущением, что прошла мимо человека, нуждающегося в помощи. На сердце тяжело. То, что он сам меня выпроводил, ничего не меняет. Ему нужна помощь. И, видимо, моя, раз я неосторожно разбередила его раны. Но я ничем не могу помочь, я врачеванием душ не занимаюсь. У меня своих проблем выше крыши.
Кто бы мне самой помог.
После обеда — зажевала плюшку в машине, запив водой, — заваливаюсь в офис «Скорпиона». Никитос болтает с кем-то по телефону, но подходит ко мне, чтобы чмокнуть в щёку. Утром мы виделись, но он не упускает случая прикоснуться ко мне.
— Ну как дела? — спрашивает он, когда кладёт трубку. — Удалось что-то выяснить у Влада?
— Ага. Он не изменяет Насте.
— Да ладно!
— Он сам сказал.
— И ты ему поверила?
— Поверила. Да ты и сам поверишь, когда услышишь. Сейчас скачаю наши разговоры на комп и сделаю расшифровку.
— Ну давай.
Я погружаюсь в работу. Пишу подробный отчёт о сегодняшнем дне. У меня есть две записи на диктофоне, которые я прикладываю к своей писанине. Первая — слова Василисы о том, что между ней и Владом любовь, а на Насте он женился по просьбе отца и вот-вот разведётся. Вторая — рассказ Влада, что он по пьяни переспал с Васей. Когда-то давно. Кусочек, где мы обсуждаем триггеры и моего жениха Валеру, я вырезаю. Не хочу включать это в отчёт. Оставляю лишь самое главное: «Я женился осознанно и не собираюсь рушить семью по собственной глупости».
В отчёте тоже пропускаю некоторые моменты, которые не относятся к делу: нашу болтовню в машине про людей-ромашек, которые манипулируют своей беззащитностью, его комплименты моей внешности и то, как он поцеловал мне ногу. Про обморок упоминаю вскользь, не вдаваясь в подробности. Про первую несчастную любовь вообще ничего не пишу, хотя факт посещения квартиры не скрываю. По-любому Настя узнает, что Влад приглашал меня на чашку чая.
Впервые за несколько месяцев работы у Никитоса я так тщательно фильтрую отчёт — что писать, а что нет. Мне это не нравится. Возникает стойкое ощущение, что Влад вынуждает меня лгать. Я как будто защищаю его своей ложью, а это неправильно. Я обязана быть честной со своим работодателем и нашей клиенткой, ведь именно они платят мне деньги, а не Влад Дроздов.
