«Нет, — борюсь с истерикой. Дыхание прерывается. Вернее, я вообще не могу сделать вдох. Совсем, так, судорожные подергивания. — Рано делать выводы».
Оглядываюсь на дом, там веселье идет полным ходом. Собираю все обратно в рюкзак, вытираю слезы. Эта находка еще ни о чем не говорит. Бросаю обратно под ковер. Он глухо стукается о дно багажника.
Захлопываю крышку и опять застываю: почему я услышала удар? Там же мягкие вещи. А, это, наверное, бритва.
Закрываю багажник, беру торт и опять спотыкаюсь: удар не дает покоя, выворачивает мозги и сводит спазмом желудок.
Возвращаюсь.
Снова вытаскиваю рюкзак и проверяю все карманы. В боковом обнаруживаю телефон. Холод забирается под платье. Дрожь от рук передается всему телу. Я нажимаю на кнопку включения. К моему удивлению, экран зажигается.
— Сволочь! — рвется из горла стон. — Даже пароль не установил.
Открываю галерею и вздрагиваю: мой муж в объятиях шатенки с длинными волосами. Она стоит спиной к камере, зато Мишка красуется лицом, и оно у него такое счастливое, такое…
Не нахожу слов, чтобы передать картину, просто листаю дальше.
А там…
Останавливаюсь, делаю передышку. На это просто невозможно смотреть. Слезы закипают в глазах, застилают все туманом.
Мишка сидит с родителями за столом, а рядом… та же девица. Ее силуэт кого-то напоминает, но волосы закрывают половину лица.
Все смеются, и все счастливы. Абсолютно!
Получается…
Я уже судорожно всхлипываю. Они знают! Они все знают!
Но почему допускают такое? Или в их семье — это норма?
Вопросы, вопросы, вопросы… И ни одного ответа.
«Нет, — сопротивляется внутренний голос. — Это может быть чья-то знакомая или родственница. Она сидит с Мишкой рядом, вот и все. А, точно! Это, наверное, питерская Лена!».
Облегчение накрывает холодным потом, ноги слабеют, колени подгибаются. И чего я, дура, всполошилась!
Пальцы трясутся, слезы капают на экран, вытираю их подолом платья, ничего не вижу. Открываю журнал вызовов, там несколько номеров: родители, какая-то Анжелика, Кудрявцевы, наши общие друзья, Глеб, приятель мужа.
Лены нет.
И тут…
О боже! Не верю своим глазам.
Галка…
Моя лучшая подруга. Каким боком здесь она? От шока отключаются мозги. Напрочь. Ничего не соображаю. Мне кажется, что я вижу сон, страшный сон, нереальный.
Открываю журнал сообщений, и первое от Галки.
«Миш, Юлька тебя подозревает. Не попадись!»
Она… она… еще и предупреждает его? Гляжу на дату сообщения: сегодня утром. Это значит… после нашего с ней разговора…
Голова идет кругом, руки опускаются, роняю телефон на дно багажника, делаю шаг назад, попадаю ногой на коробку с тортом. Смотрю на нее, а цепляю взглядом обломок кирпича.
Вот оно, то, что сейчас надо!
Я их всех… я им покажу…
Иду к дому, но дорогу преграждает автомобиль. Водитель орет, трясет меня за плечи, отбирает мое оружие, грозит полицией и тюрьмой, а я… отталкиваю его и сажусь в машину.
Его машину. Просто она рядом, мотор работает, вот и…
Жму на газ на автомате, ничего не соображаю, дорога расплывается перед глазами, за спиной кричит хозяин авто, вижу, как он бежит следом, но рвусь вперед, только вперед!
Дальше, как можно дальше отсюда!
На площади разворачиваюсь и несусь обратно. Мелькает Мишкина машина с раскрытым багажником, коттедж свекров, незнакомец. Заметив меня, он выскакивает на середину дороги с раскинутыми руками.
—Стой, дура! — доносится крик.
Но я виляю в сторону, задеваю кусты цветущей сирени, ветки бороздят по бокам и капоту, отмечаю это краем сознания, и выруливаю на асфальт. На полной скорости миную пропускной пункт, в зеркало вижу, из будки на проходной выскакивает охранник поселка. Из открытого окна ветер бьет в лицо, краем глаза цепляю руль, он весь покрыт красным. Что это? Перевожу взгляд на ладонь, она в крови, рассматриваю ее удивленно: и когда поранилась? Смутно вспоминаю, что водитель об этом говорил.
