И тут в голове щелкает, будто включается лампочка, все мгновенно становится на свои места: и длинный волос, и имя Анжелика, и удушливый аромат духов.
Комок застревает в горле, закашливаюсь, Галка стучит по спине.
— Что с тобой, подруга?
— Юлия Геннадьевна, выпейте воды.
Тарас протягивает мне через стол стакан. Я хватаю его и вздрагиваю: бьет таким сильным разрядом тока, что чуть не роняю посудину, но студент подхватывает за донышко. Наши пальцы соприкасаются. Поднимаю глаза и вижу полный сочувствия, все понимающий взгляд.
Резко толкаю стакан, встаю, поворачиваюсь к гостям. Лицо словно каменеет, скулы стягивает судорога.
— Тетя Марина, дядя Виктор, — радушно приветствует новых людей Мишка. — Лика! Привет!
Он появляется, как чертик из коробочки, неизвестно откуда. Только что за столом его не было, и вот он уже суетится, обнимает женщину, чмокает в щеку девушку.
«Сволочь! Мерзавец! — бьется в висках мысль. — Убью обоих!»
Непроизвольно сжимаю в кулаке вилку с наколотым на нее куском рыбы.
— Юля, нет! — тихий голос проникает в мозг сквозь стену боли.
Перевожу мутный взгляд на Тараса: он стоит, наклонившись вперед, опять напряжен, как тигр перед броском.
— Не лезь ко мне! — шиплю на него. — Иначе…
— Это моя красавица жена, — Мишка подводит ко мне гостей. — Юлечка, дорогая, познакомься.
Он обнимает меня за талию. Пожилой мужчина, высокий, стройный, ухоженный, протягивает мне руку.
— Виктор Романович, для вас просто — Виктор, — ощупывает меня оценивающим взглядом, от которого хочется спрятаться. — Очень приятно. Я всегда знал, что этот оболтус найдет себе достойную женщину.
Так как я не отвечаю на рукопожатие, он просто треплет меня по плечу, на мой взгляд, излишне старательно, его большой палец скользит по шее.
От омерзения мурашки бегут по спине, я дергаюсь, отстраняюсь.
— Дорогая, — Марина целует в щеку и шепчет: — Тебе срочно надо поправить макияж. Тушь размазалась.
— С-спасибо.
— Юлечка Геннадьевна! — подлетает Лика. — Я так рада, что вас увидела! Так рада! У меня к вам куча вопросов!
Она смотрит сияющими глазами, а в них скачут смешинки, словно издеваются надо мной.
Тошнота толчками поднимается из желудка, голову стягивает обруч боли.
«Больше не выдержу! Не могу!»
Хватаю стакан, набираю в рот воду и вдруг выпрыскиваю на Лику, на ее счастливое лицо, на белое, как у невесты платье. Это происходит рефлекторно, на уровне подсознания. Я даже не поняла сначала, что сделала, и тут от визга закладывает уши.
— Фу, как противно! — вопит Лика.
— Юлька! — ахает Мишка.
Он суетится, подает девушке салфетки, промокает на внушительной груди ткань. Лика ведет себя как избалованная принцесса: хнычет, кривит губки, размахивает руками. Где-то на заднем плане слышу возмущенный голос свекрови, гости за другими столами вскакивают, пытаясь разглядеть, что за суматоха случилась.
— Простите.
Ставлю стакан на стол, промахиваюсь, он падает на землю, остатками воды забрызгивая и туфли красотки.
— Хорошо же у вас встречают гостей! — визжит Лика.
— Истеричка, — цежу сквозь зубы, закрываю рот ладонью и бегу в дом.
Мне уже наплевать, что обо мне подумают гости. Я хочу скрыться, исчезнуть, раствориться в воздухе, превратиться в комара и выпить всю кровь у предателей. Но мне нужны силы!
В ванной комнате запираюсь, прислоняюсь к стене и сползаю по ней на пол.
«Что делать? Как быть? Выйти и высказать все в лицо этим людям? А если я ошибаюсь? Вдруг эта Лика вовсе не любовница, а дочка друзей? Пока, кроме вещей в рюкзаке, нет никаких доказательств. Да и вещи могут быть Глеба. Надо спросить у него напрямую», — эти мысли терзают мою голову, жгут ее каленым железом изнутри.
