— Скажи честно, Арин, ты собираешься сидеть в норе до конца своих дней? — строгим тоном спрашивает Олеся.
Я поднимаю взгляд.
— В какой норе, Олесь?
— Арина, — она откидывается на спинку стула, скрещивая руки на груди, — уже три дня прошло. Ты ни разу не выходила в эфир. Ничего не объяснила. Твои подписчики сходят с ума!
— Пусть сходят, — пожимаю плечами.
— Они разрывают мне личку, — добавляет она, чуть подавшись вперед. — Думаешь, легко притворяться, что я тоже ничего не знаю?
Я устало потираю виски.
— Олесь, я впервые в жизни не хочу выставлять все напоказ.
Она молчит несколько секунд, затем цокает языком.
— Не узнаю тебя.
— А я себя узнаю? — фыркаю я.
Олеся делает глоток американо и внимательно смотрит на меня.
— Арина, ты всегда была той, кто держит ситуацию под контролем. Ты показывала жизнь ярко, со вкусом. Даже если что-то шло не так, ты находила способ развернуть это в свою пользу. А сейчас…, — она разводит руками, — ты просто исчезла.
— Ну, может, мне и надо исчезнуть?
— Ох, не начинай! — она закатывает глаза. — Взгляни на это с другой стороны.
— С какой?
— У тебя есть аудитория. Люди, которые искренне тебя поддерживают. Тебе не нужно уходить в тень. Нужно просто…
— Просто что? Выйти в эфир с красными глазами и сказать: «Привет, ребята, мне изменили, но держимся»? — горько усмехаюсь я.
Олеся наклоняется ближе, ее глаза вспыхивают азартом.
— Нет. Нужно сделать так, чтобы это работало на тебя.
— В смысле?
— Арина, ты умеешь подавать даже самые хреновые моменты красиво. Это твоя суперсила. Ты можешь взять ситуацию в руки и повернуть так, что в итоге выиграешь.
Я молчу.
— Просто подумай, — мягче говорит она. — Не надо сейчас ничего решать. Но если ты не выскажешься, люди сами додумают, как им удобно.
Я глубоко вздыхаю и откидываюсь на спинку стула.
— Дай мне день.
Олеся с облегчением кивает.
— Ладно. День. Но не больше.
Олеся делает последний глоток кофе и вдруг смотрит куда-то мне за спину.
— Арин… только не нервничай, — шепчет она.
Я медленно поворачиваюсь.
Михаил стоит у входа в кафе и смотрит прямо на меня.
Арина
Миша стоит в нескольких шагах, высокий, уверенный в себе – таким он был всегда. Но сегодня он выглядит иначе. Под глазами тени, губы сжаты, а в руках смятая пачка сигарет, хотя он бросил курить еще год назад.
— Привет, — тихо говорит он.
Олеся тут же настораживается, смотрит то на меня, то на него.
— Что ты здесь делаешь? — мой голос звучит холодно.
— Могу присесть?
Я смотрю на него долго, прежде чем медленно кивнуть. Я не боюсь его. Правда. Просто… просто хочу услышать, что он скажет.
Михаил садится напротив, кладет локти на стол, переплетает пальцы.
— Арина, я…, — он сглатывает, будто ему трудно говорить, — прости меня.
Я ничего не отвечаю.
— Я все осознал, — продолжает он. — Я… я был ужасен. Жесток. Я все разрушил.
Я делаю медленный вдох, провожу ладонями по лицу.
— Ты просто понял, что тебе меня не вернуть.
Он качает головой, тянет ко мне свою руку, но я отклоняюсь назад.
— Нет. Я понял, что потерял самое важное в своей жизни.
В уголке губ у него дергается нерв.
— Я был у психолога, — вдруг бросает он.
Я озадаченно моргаю.
— Что?
— Да. Я поговорил со специалистом. Арина, я не нормальный, но я хочу это исправить.
Я смотрю на него долго, выискивая ложь. Михаил – человек, который никогда не признает свою вину. Он не способен к самокопанию. Но сейчас… сейчас он выглядит сломленным.
