— Ксюш, солнышко, — отступаю назад и поворачиваюсь к дочери. — Папа сейчас не может поехать с нами. У него ещё есть дела в городе. Он просто заехал видеться ненадолго.
— Пап, а ты можешь перенести свои дела на завтра? Ну, пожалуйста!
Ксюша соединяет руки в молящем жесте перед Артуром.
Муж, глядя на дочь, не подтверждает моих слов, но и не опровергает. Переводит взгляд с дочери на меня, я едва заметно дёргаю головой.
Он садится на корточки, чтобы быть на одном уровне с нашим ребёнком. Трогает Ксюшу за плечи, натянуто улыбается.
— Малыш, понимаешь…
— Почему ты запрещаешь папе ехать с нами? — Вопрос Ксюши становится для меня словно выстрелом в упор. — Я видела, как ты ему не разрешила это сделать. Я знаю, мам, что ты папу выгнала. Знаю, что ты не разрешаешь ему приходить к нам домой, не разрешаешь играть со мной, учить уроки. Это ты виновата, что папа не с нами. Вы думаете, что я ничего не замечаю, но я всё вижу. Я уже взрослая.
Дочь со злостью бросает на мокрый пол шапочку, в которой провела весь урок, очки и мяч и убегает в раздевалку.
От слов ребёнка у меня стынет кровь в жилах. Я и не подозревала, что моя девочка настолько внимательная и сообразительная. Она все же видит, что мы с Артуром ведём себя как два борца на ринге, когда оказываемся рядом друг с другом.
В глазах скапливается солёная влага. Больнее всего, что моя принцесса считает меня виноватой во всем, что сейчас происходит. А я на самом деле только старалась оградить её от гнусного поступка отца.
— Вот видишь почему тебя быть здесь не должно? — Бросаю я гневно Артуру и мчусь следом за Ксюшей.
В груди пышет огонь, вертится разрушающий ураган. Я очень хочу рассказать дочери всю правду, хочу выложить все карты на стол. Жалость к себе толкает меня на то, чтобы вы валить на восьмилетнего ребёнка всю правду про её отца.
На языке крутятся целый набор нецензурных слов, характеризующих её любимого папочку как изменщика и подлеца.
Но когда я вижу дочь в дальнем углу раздевалки, то понимаю, что не могу так поступить с ней. Не заслуживает она, чтобы и её мир раскололся на мелкие осколки, подобно моему.
Наши сломанные отношения с Артуром никак не должны касаться Ксюши. Чтобы с нашим браком не случилось в будущем, мы должны остаться для неё просто папой и мамой.
Важно, чтобы дочь знала, что несмотря на разлад в отношениях двух взрослых, на ней это никак не отразится. Она всё так же может к каждому из нас обратиться за помощью, поделиться с нами любой проблемой или рассказать радостную новость. Мы всегда будем на её стороне.
Ксюша сидит на лавке, прижав колени к груди, и молча плачет.
— Принцесса, родная, всё совсем не так, как ты думаешь.
— А как?
— Зайка, — я делаю глубокий вдох.
Не понимаю, как лучше сказать маленькой девочке обо всём. Я не готовилась к такому шквалу эмоций, не была подготовлена к обиде и недоверии, которые сейчас читаю в её глазах.
— У нас с твоим папой сейчас сложный период. Мы сами не до конца разобрались во всём, поэтому и не хотели тебе ничего говорить. Но некоторое время нам всем лучше пожить отдельно. Поверь, так будет лучше. Мы не хотим, чтобы ты слышала, как мы ругаемся.
— Сколько так будет длиться?
— Я не знаю, малышка.
— Но потом папа обязательно вернётся домой? Да?
Кусаю собственные губы, закрываю глаза.
Только не плакать, только не реветь. Ради моей девочки я должна быть сильной.
— Не знаю, Ксюш, не знаю, — еле слышно признаюсь я.
