— Я пойду, немного овощного супа разогрею. Надо покушать, Ксюш. А потом ещё раз тот полезный сироп выпить. Хорошо, принцесса моя?
Ксюша морщит недовольно лоб и прячет нос под одеялом.
— Не хочу. Он горький, — слёзно признается восьмилетка.
— Зайка, надо. Ты же слышала, что доктор говорил?
Глажу по светлым волосам свою второклассницу. Целую в лоб и встаю с кровати. Ксюша недовольно хлюпает носом и дует губы.
— Мам, а когда папа приедет?
Этот вопрос от болеющего ребёнка настигает меня уже в дверном проёме. Напрягаю плечи и смыкаю ненадолго веки.
И вот что ей ответить? Как рассказать, что происходит и почему мама с папой разъехались?
Я не могу. Я просто не в силах сказать Ксюне, что её любимый папа не будет больше жить с нами.
Сейчас не подходящее время. Она в слишком уязвимом и подавленном состоянии. Выздоровлению такой стресс может только помешать.
— Я не знаю, Ксюш. У папы много работы сейчас.
— А давай мы ему позвоним и вместе попросим, чтобы он приехал пораньше домой? Давай?
Слова дочери заставляют мои глазницы наполниться слезами.
— Обязательно, Ксюш. Но сначала мы поедим, а потом ты примешь все лекарства.
В кармане, как по закону подлости, звенит мобильный телефон.
— Это папа? — воодушевлённо переспрашивает дочь.
— Бабушка Аня, — не оборачиваясь, вру я.
Быстрым шагом отхожу от комнаты ребёнка. Не моргая, смотрю на фотографию Артура. Это его четвёртый звонок за последние два часа. Но я всё равно не могу заставить себя принять вызов. Не хочу слышать его голос, не хочу чувствовать боль, не хочу думать о его предательстве. Не хочу проживать это опять. Не готова.
Максимум, который супруг от меня получает сегодня, — это очередное сообщение со словами «Ксюша спит, не звони».
Достаю из холодильника кастрюлю с супом и наливаю в тарелку небольшую порцию. Ставлю в микроволновку и достаю поднос.
В прихожей гремит входная дверь. Связка ключей со звоном падает на комод. Волоски на теле встают дыбом. Я знаю, кто пришёл.
Поверить не могу, что он посмел сюда заявиться. Он должен был сначала получить моё согласие.
В руках у Артура несколько больших пакетов с логотипом известного магазина детской одежды. Мы с Ксюшей только там выбираем ей платья на любой праздник.
Он ставит пакеты на пол и быстро расстёгивает пуговицы на тёмно-сером пиджаке. Вместо привычно белой рубашки в этот раз торс Артура обтянут обычной белой футболкой. Согнув одну ногу в колене, супруг развязывает шнурки на кожаных туфлях.
Не сразу сопоставляю странные изменения во внешнем виде Артура со своими вчерашними уроками кроя по готовым трикотажным изделиям.
— Что ты здесь делаешь? — тихо, но строго спрашиваю я.
Скрестив руки на груди, я преграждаю мужу дальнейший путь в дом.
— Я приехал домой. Как Ксюша? Что сказал врач? В больницу не надо?
Артур ведёт себя так будто ничего не произошло. Спокойно протягивает мне пакет со свежими фруктами.
— Тут витамины для малой.
Его взгляд, размеренный тон, расправленные широкие плечи не содержат даже намёка на раскаяние или хотя бы сожаление. Будто и не было вчера его разоблачения.
С яростью впиваюсь взглядом в расслабленного мужа. Внутри меня разрастается раздражение и злость. Да как он смеет так безмятежно жить, после совершенного предательства?
— Тебя сюда не приглашали, — я шагаю вправо, повторяя движения мужа.
Брови Мельниченко ползут вверх, затем сходятся у переносицы. Две морщины на лбу родного мужчины становятся глубже.
