Звоню в дверной звонок. Дверь открывает тёща.
– Зоя Андреевна, здравствуйте! Ангелина у вас?
– Да. Только непонятно почему? Может ты мне объяснишь, в чём дело? Ты же отец должен был встретить жену и ребёнка.
– Я просто не успел.
– Неудивительно. В девять часов уже никто не выписывает, – язвит тёща.
– Я понимаю. Но у меня ЧП на работе, пришлось разбираться. Ангелину позовёте?
Фыркает, приоткрывает дверь шире, пропуская меня.
– Вон в комнате сидит. Хочешь поговорить – иди сам.
Дважды мне повторять не надо. Вхожу, скидываю ботинки, иду в комнату. Ангелина сидит на диванчике и смотрит в одну точку. В кроватке напротив дивана лежит темноволосый малыш.
Я замираю. Даже не верится, что эта кроха – мой сын. Такой маленький, но уже человечек. Страшно брать его на руки.
Он лежит в распашонке и ползунках, ручки прижаты к груди. Вспоминаю, как Ангелина переживала, как будет пеленать малыша, если не умеет. Кто ей покажет в роддоме. Смотрела видео в ютубе, даже куклу для этого купили, чтобы тренироваться.
– Дима? – слышу, как Лина тихо окликает меня.
Смотрю на неё. Глаза грустные, кажется плакала, в уголки губ опущены вниз. Делаю шаг, так хочется её обнять, прижать к себе. Но она протягивает руку, останавливая меня.
– Что ты здесь делаешь? Я же сказала, не хочу тебя больше видеть. Между нами всё закончено. Всё, Орлов. На этом всё. Я не прощу. Уходи.
– Поня…
– Перестань называть меня так! – шипит на меня. – Поней я для тебя была, пока любила. Теперь я Ангелина. И не смей называть меня по-другому. Ты это право потерял.
– Хорошо. Не злись. Давай просто поговорим. Зачем ты поехала к маме? У тебя ведь есть квартира. Там всё подготовлено для сына. Я прошу тебя, вернись.
– Нет. Мне от тебя ничего не нужно. А завтра я подам на развод. Ты можешь не соглашаться, можешь говорить, что хочешь, но мне всё равно.
– Ангелина, ну к чему эти жертвы? Ты ведь делаешь хуже себе и нашему малышу. Понимаю, что ты обижена, но прошу, не отказывайся от моей помощи. Хочешь развестись? Хорошо. Я не буду тебе мешать. Хочешь жить с мамой? Хорошо, живи. Только прошу, не запрещай мне приходить и видеть сына. Он ведь и мой ребенок.
Смотрит на меня исподлобья, руки скрещены на груди, ощущение, что все мои слова она воспринимает в штыки. Но и я не намерен отступать. Да, я изменил, и сам уже за последние дни пожалел об этом не один раз, но даже преступникам дают амнистию. И я тоже имею право видеть сына.
– Хорошо ,– неожиданно соглашается Ангелина. Выдыхаю. – Я не запрещаю, только надо распределить дни, когда ты будешь приходить.
Киваю, сейчас я рад даже этому маленькому шагу навстречу.
16. Глава 14
Я практически бегом убегаю от мамы, кидаюсь к кроватке и смотрю на сына.
– Я клянусь, я никогда, никогда не поступлю так с тобой, – выдыхаю с болью. – Как, мама, как можно любить одного ребенка и его внуков и ненавидеть другого? Ты же выносила нас одинаково, мы же одинаково плоть от плоти твоей, но почему же так?
Сколько я себя помню, для мамы всегда существовал только её первенец, как она называла брата, Венечку. Она до сих пор, с мужика за сорок лет, пылинки сдувает, чем до жути бесит жену Вениамина, Оксану.
Я же всегда была папиной дочкой. Такое ощущение, что он мне отдавал в двойном размере и любви, и внимания, компенсируя их недостаток со стороны мамы. А она… Она всегда ревновала его ко мне. Как это возможно – ревновать мужа к своей родной дочери?! Тогда я этого не понимала, и сейчас, повзрослев, не понимаю вдвойне.
