— Не будем говорить о плохом, Айвен. Будем наблюдать за происходящим и принимать меры если потребуется. А до тех пор, не спускай с Дженни глаз. Ей сейчас очень нужна твоя забота. Возможно, как никогда. Ей нужна каждая частичка любви, которую ты можешь ей дать.
— Знаешь, Уинстон, мы с тобой не особенно ладили раньше…
— Все в порядке, Айвен.
— Нет, я хочу сказать, что я рад, что сестра вышла замуж за тебя. Я был против, но теперь я вижу, что бывают золотые… Непохожие на других. Мне жаль, что я не позволил себе попытаться узнать тебя получше раньше.
— Я рад это слышать, Айвен, — говорит Уинстон. — И еще я хотел сказать…
— Да?
— Ее сила куда мощнее сейчас, чем у любой переродившейся медной, что я видел. Сила мощнее в несколько раз. И если учесть, что она не слышит своего эйдоса, она бесконтрольно поглощает и расходует чудовищные объемы силы. Это видно по узору ее глаз. С такой силой могут совладать только золотые. И это одна из вещей, которые меня беспокоят. Их голоса отдаляются еще дальше и я уже могу усилием воли перестать слышать их голоса. Вздыхаю с облегчением.
До чего странно слышать, когда говорят о тебе. Странно и одновременно неприятно.
Я не пытаюсь дальше расслышать о чем они говорят, вместо этого я не отнимая рук от ушей, вслушиваюсь внутрь себя самой.
Почему я могу слышать все и всех, кроме моего эйдоса? Он должен быть где-то здесь.
Где же ты? Отзовись…
Но вдруг, вместо голоса моего эйдоса, я снова слышу тот самый звон, где-то внизу… То, что я в прошлый раз приняла за часть сна, теперь отчетливо звучит на краю моего сознания, требовательно призывая к себе.
Не в силах противиться, я чувствую, как сердце начинает стучать от волнения. Я тихонько встаю и на цыпочках подхожу к двери.
Продолжая сосредоточенно прислушиваться к едва заметному звону, льющемуся откуда-то снизу, я, стараясь поднимать как можно меньше шума, иду на бабушкину кухню.
Мне приходится отодвинуть тяжелый стол, чтобы освободить неприметный люк, ведущий в погреб.
Озираюсь по сторонам и, удостоверившись, что никого нет рядом, тяну на себя тяжелый люк за кольцо.
19. 19
От падающей створки люка поднимается пыль, и я чувствую, как из подвала на меня летит поток пронизывающего холодного ветра.
— Что же там такое? — шепчу я и держась за край стола, опускаю ногу на первую ступеньку. Внизу темно и явно очень сыро, но благодаря своему новому зрению я отчетливо вижу каждый шов каменной кладки и каждую ступеньку. Раньше я бы ничего не увидела без свечи в такой темноте, но теперь — совсем другое дело.
Как только я делаю пару шагов вниз, звон начинает усиливаться и становится все более отчетливым в моих ушах, обретая новые призвуки, которых до этого я не слышала. Он словно поощряет меня спускаться все ниже и не бояться того, что может там таиться.
Вспоминаю себя маленькой и свой трепет перед неизведанным и мне кажется, что я почти наяву перенеслась в то время, когда мне было не больше пяти лет, когда бабушка еще жила здесь. Ночью, оставаясь у нее, я боялась ходить по дому одна, стараясь пересекать темные комнаты как можно быстрее. Мне всегда казалось, что за мной следует какая-то тень, которая хочет утащить меня в темноту. И поэтому, когда я возвращалась в постель и укутывалась в уютное одеяло, мое детское сердечко еще долго колотилось от страха и я прислушивалась к ночным шорохам, страшась услышать в них что-то новое, что-то неожиданное. Что-то, чего не должно быть.
