- Чтобы я легла в одну кровать с Алексом, мне надо дать по голове и устроить амнезию, а его минут сорок стирать на режиме “кипячение”.
- Шутишь, значит, всё не так плохо. Ален, не руби сгоряча. Я даже не представляю, как отцу сказать, что его дочь разводиться собралась. У него же сердце больное. И контракт на какую-то космическую сумму с Павлом Борисовичем.
Павел Борисович - мой свекор, Алекс чересчур похож на него своим занудством.
- Ты мне предлагаешь ждать, пока кто-то из них скопытится? Мам, так не работает. - перестаю плакать. Ситуация начинает меня бесить. - Я тебе рассказала, чтобы ты меня поддержала, приютила, а не рассказывала, как мне жить мою жизнь. Пять лет аккордеона и три года медицинского, потому что у нас есть блат, - мне хватило сполна.
- Ален, поезжай домой, утро вечера мудренее.
- Я буду ночевать здесь, если вы меня не пустите. Еще Вере Александровне нужно позвонить, чтобы они зря не ехали. Хотя нет, пусть едут. Пусть их сыночка весь вечер оправдывается, куда делась блудная жена.
- Не нужно, я сама. А то ты сейчас не в том состоянии, чтобы с ней разговаривать. Ляпнешь лишнего, что потом? А домой, конечно, приезжай. Мы тебе всегда рады.
Мы заканчиваем разговор.
Отключаю в кофейне свет, хотя рабочего дня еще сорок минут. Темно, только горят лампы на кофемашинах.
Сажусь на барный стул. Ярким пятном засветился телефон. Снова в сообщение от мамы. “Верочке позвонила, сказала, что у тебя женские дни, и ты плохо себя чувствуешь. Она немного поворчала, но к вам они не едут”.
Мам, ты это серьезно?
5. Глава 5. Родительский дом...
Решаю ехать к родителям, если останусь в кофейне, то умру от мысли, что я никому не нужна. И меня все предали. В витрине-холодильнике забираю последние пироженки. И сэндвич с рыбой, он тоже изгой, уже второй день никто его не покупает. И завтра придется выбросить.
Смотрю в телефон - два пропущенных от Алекса. Видимо, свекровь с проповедью ему дозвонилась, вот он решил мне до конца все испортить.
Приходит сообщение “Ты где? Домой, когда вернешься, нам нужно поговорить”. Ага, ему нужно, а мне не нужно. Отключаю телефон. И иду домой... к родителям.
На пороге встречает мама, с лицом будто похоронила всех разом.
- Аленушка, ну как так? Вы же хорошо жили?
- Давай не будем плач Ярославны устраивать. Если я не к месту, я найду где переночевать, - стою у двери и не понимаю, нужно ли не разуваться.
- Что ты придумала? Мы тебе всегда рады, это твой дом, - мама уходит на кухню, слышу, как свистит в кране вода, лязгает крышка металлического чайника.
- Я пироженки принесла. А папа где?
- В магазин побежал. Я ему сказала, что вы просто поругались. Вот он пошел тебе что-нибудь вкусненькое купить, как в детстве.
Мама идет в комнату, которая была моей, теперь она - кабинет отца. Выносит домашний костюм, который я носила, когда в медицинском училась. Прям помню, как нужно было зубрить латынь, а я на ткани цветочки простым карандашом обводила. Иду переодеваться, и как будто не было этих шести лет.
Ложусь на диван, голову кладу маме на колени.
- Ален, как будете жить дальше? Ты же его любишь?
- Я пока не думала. Не знаю, люблю ли я его, или с благодарностью это чувство перепутала. Или его рыцарским поступком была удивлена. Кто теперь разберет. Один раз Алекс меня спас, кажется, я тебе не рассказывала эту историю, чтобы ты не волновалась.
