Измена. Сожги нас дотла - страница 7
Я бы простила. Не сразу, но простила бы. Все мы грешны.
Не могу выплакаться. Кусаю кулак, чтоб не скулить так громко.
Гордость, где же ты затерялась, чтобы дать мне силы подняться и научиться жить дальше? Какой бы красивый жест я ни сделала, собрав ему вещи и выставив за дверь, все равно готова рвануть вслед. И просить, чтоб удержал нас. Пока еще не поздно.
— Ведь так нельзя... — говорю вслух. — Нельзя убивать и топтать мои чувства. Я ведь тоже живая.
— Тётя! Ах, тётушка! — язвительный голос со стороны.
Поворачиваю голову. Малолетняя дрянь стоит в проеме между ванной комнатой и прихожей. Не все вещи я запихала в сумку мужа. Как долго она стоит тут?
— Каково это быть на месте брошенной? Ты разрушила чужое счастье, а я — твое! Расскажешь, что чувствуешь? Хотя нет, давай чуть позже, — скалится. — Конечно, я готова смотреть на тебя в таком состоянии вечно, но мне пора бежать, у меня скоро свадьба, — машет мне пальчиками, на одном из которых плотно сидит целое состояние.
Хотя, может, это бижутерия? Да, точно, бижутерия. У Игоря нет столько денег, чтоб купить такую роскошь. Даже если он потратит все наши сбережения, то этого не хватит. Она просто дразнит меня.
— Игорь, у нас дети! Ты их предаешь! — пародирует мои слова. — Отпусти его! Все равно детьми его не удержишь, тетушка. Он тобой наелся досыта. Ты не так уж молода и привлекательна. Раскабанела и одеваешься так себе. И Игореша любит длинные волосы, а не как у тебя, обрубки. Любит во время секса наматывать их на свою ладонь. М-м-м… — прикрывает глаза, закусывая дерзко нижнюю губу. — Тебе рассказать, где был наш первый раз? Ведь ты сама просила все тебе рассказывать. Не скрывать. Так слушай. Наш первый раз был на вашей даче, или, правильнее сказать, уже на моей даче, — хихикает. — А потом и второй раз, и третий, и даже когда он сказал тебе, что едет в командировку, он всю неделю был со мной там. Его не интересовали твои анализы, которые ты ему слала. Он удалял голосовые с твоими слезами. Смирись, ты просрочена. А будешь препятствовать нашему счастью, и детей Игорек тебя лишит. Они меня мамой тоже называют иногда. Но это пока.
Опираюсь о стену. Комната шатается.
Ни слова не говорю. Подхожу вплотную к ней. Отпускаю пощечину. Хватаю за космы белокурые.
— Еще слово про моих детей, и я вырву твой язык, племяшка.
— Отпусти! — трет опухшую щеку.
— Отпущу, не волнуйся, а скорее, спущу.
Волоку ее по коридору. Она кричит грязные ругательства. Открываю входную дверь на лестничную клетку, а на пороге муж стоит.
— Ксюша, что ты делаешь? — смотрит чужими глазами. Мое имя уже не так мелодично звучит из его уст.
— Любимый, спаси, — брыкается соплячка. — Она сумасшедшая, хочет убить меня.
— Отпусти ее!
— Я тебе не все вещи собрала, Игореша. Тебе нужно постоянно напоминать: когда уходишь, мусор не забывай выносить, вонять будет. — Толкаю нахалку ему в руки.
Он подхватывает ее, прижимает к груди. С такой заботой осматривает ее. Это больно. Ужасно! Хочется сейчас кричать. И сколько мне гореть еще в этом треугольнике?
— Я просто хотела извиниться перед ней. А она напала на меня. Побила. Увези меня скорей отсюда, Игореш. Мне страшно, — зарывается лицом в его грудь. — Зря я открылась тебе в своих чувствах.
— Успокойся, кися! Все хорошо, — крепче обнимает. — Ты что, Ксюш? Злишься на нее? Злись на меня! Я в ответе за это. Не она. Я знал последствия этой связи.