Срываю и с довольной улыбкой вхожу в бизнес-центр.
Лифт едет слишком медленно. Нетерпеливо смотрю на часы. Тереблю галстук. Да что ж так долго?!
Наконец двери открываются на последнем этаже.
Она же пришла? Не передумала?
Замираю в приемной, обнаружив там суетящуюся стройную малышку. Строгая юбка обтягивает сочную попку. Белая блузка с кучерявым воротничком наглухо застегнута под самое горло. Высокий хвост прямо как год назад в клубе — ей очень идет. Простенькие туфли на каблуке.
— Пришла, — облегченно выдыхаю я.
Оборачивается на голос:
— Доброе утро, Герман Валерич, — ого, как официально.
— И правда, доброе, Евгения Владимировна, — подхожу ближе и протягиваю ей цветок с клумбы. — Это вам.
Глядит с укором:
— Я думаю стоит прояснить раз и навсегда, — начало мне уже не нравится. — Я — секретарь. И только! Свои подкаты оставьте для моих предшественниц! В особенности для той, что ждет от вас ребенка.
— Малыш, ну что опять такое? — хочу обнять ее за талию, но она уворачивается, и отходит к своему столу.
Делает вид, что бумажки там требуют чтобы их немедленно переложили с одного места на другое.
Блядь, мне показалось, что вчера мы сдвинулись с мертвой точки. Но судя по ее воинственному настрою — действительно только показалось.
— Даю сто тысяч, если объяснишь, что случилось.
Даже не оборачиваясь, качает головой. Вижу, что руки дрожат.
— Женечка, — шагаю к ней и накрываю ее объятиями. — Расскажи. Что-то с твоим кровососом? Я помогу…
Ее взрывает:
— Да не можешь ты…! Не можешь помочь! Даже ты тут бессилен, понимаешь?! Разве что мучиться вместе со мной будешь! И ничего не поделать…
— О чем ты говоришь? — осторожно разворачиваю ее к себе лицом и прижимаю ее голову к груди. — Зачем мне мучиться?
— Потому что это больно, Гермаааан! — воет в голос.
Взгляд мне в глаза поднимает. И мне действительно становится мучительно больно смотреть на нее такую. В рубашку мою вцепляется и рычит сквозь истерику:
— Это невыносимо смотреть на любимого человека и понимать, что однажды он просто исчезнет. А я даже сделать ничего не могу! И ты… Как такое вообще пережиииить, Гермааан?!
Она бьет меня кулаками в грудь. Хватает меня за воротник:
— Нас отпускают из больницы! Понимаешь?! Говорят, что ждать пока нечего, значит и держать в палате нет смысла!
Сгребаю ее в охапку, прижимаю к себе сильнее. Не понимаю, что мне сейчас делать? Но в груди так болит от ее воя, что меня будто наизнанку выворачивает.
— Скажи, что мне сделать, Жень? Денег еще надо? Врачей? Как тебе помочь, малыш?
— Никак! В том и дело, Герман! Даже всесильный Князев не в силах повлиять на мировую политику! — язвит даже захлебываясь слезами. — Врач говорит, что с базой доноров проблемы. Из-за каких-то там санкций гребанных! Ненавижу! — цедит яростно. — Тебя с твоими шлюхами и столом твоим проклятым! Врачей бесполезных! И политиков этих безмозглых! Всех вас ненавижу! Мне один единственный человечек нужен! Лучше бы весь мир вымер вместо Валерочки!
— Тише-тише, маленькая моя, — подхватываю ее на руки и заношу в свой кабинет.
Теперь плачет тихо. Содрогается всем телом.
— Маленькая моя, — зачем-то эхом повторяет за мной Женя. — Маленькая моя… Маленькая моя…
— Да-да, — целую ее в макушку, опускаюсь вместе с ней на диван, и потихоньку баюкаю. — Поспи.
Значит Валера?
Достаю телефон и набираю Вене:
— Первое. Закажи мне новый стол в офис, — начинаю диктовать, едва он отвечает на звонок. — Хотя нет. Лучше новый офис подготовь. Второе, Женя должна была принести в бухгалтерию документы. В паспорте должно быть имя ее нового мужа. Какой-то Валера. Нужна фамилия.
