– А сама, почему не садишься за стол? – следил он за моими хлопотами.
– Я с Тёмиком позавтракаю, – подала я ему пиалу с соусом и вышла из кухни, оставив мужа в недоумении.
Раньше я бы посидела рядом, даже если сама бы не завтракала. Но не сейчас. Червь обиды продолжал тачать душу, и я посчитала, что накормить мужа я обязана, а сидеть рядом или уйти – свободна в выборе.
Заглянула к Тёме. Малыш уже проснулся и сладко потягивался. Подошла, поцеловала и пожелала доброго утра. Он обхватил за шею и повис не отпуская.
– Доброе утро, мама! А папа дома? – подскочил в постели.
– Дома. Завтракает папа, – нехотя ответила я, а малыш мигом соскочил на пол и зачастил дробно голыми пятками в направлении к кухне.
– Доброе утро, папа! – донёсся из кухни его жизнерадостный голосок.
Я рассеянно застелила его постель. Не смотря на то, что утро было солнечным, подвешенность моего положения отравляло душу. Если бы я не обнаружила ту переписку, то жила бы как прежде в неведении. И сегодняшнее утро было бы тихим, тёплым, таким, как множество других до и после. Но мне казалось, что в них было особое очарование будней. Я не назвала бы их серыми. Мне приятно было встречать и провожать мужа, видеть их с Тёмой возню, слышать смех. Могла так жить всю свою жизнь и думать, что счастлива.
Но теперь моё тихое счастье дало трещину, и я совершенно не была уверена, что мне удастся склеить его. Ведь я знала теперь и о другой жизни мужа, в которую удалось войти Сакуре, но найдётся ли там место для Азалии, вопрос оставался открытым. Я вдруг почувствовала, что мне сейчас просто необходимо пожить отдельно от него, чтобы не переживать, разглядывая его спину в постели.
Надо было привести голову в порядок, иначе, находясь с ним рядом, я только всё обостряла.
"Вот и сейчас, ушла, и он видит, что я обижена. Думает, наверно, что я капризная истеричка, которая сидит дома и выносит работящему мужу мозг, – размышляла я. – А на тренировки буду приезжать. Ленка сейчас на каникулах, скорее всего, не откажется присмотреть три-четыре часа за Тёмой, даже если мама будет занята".
– Мама! – просунул голову в приоткрытую дверь сын. – Что ты тут копаешься? Блинчики же остынут.
Я усмехнулась. Тёма впитывал всё словно губка. Это я ему вчера сказала "что ты копаешься", и он уже сегодня нашёл моим словам применение.
С Яриком пересеклись в прихожей.
– Спасибо, Цветика, блинчики – супер! Мне не жена досталась, а золото! – он потянулся поцеловать меня, но я, словно не заметив, наклонилась, чтобы убрать с прохода Тёмины машинки.
– Пожалуйста! – разогнулась я, проследив, что его уже нет рядом. – Мы вечером уедем с Тёмой в деревню. Поэтому на ужин ты либо пельмени приготовь, либо в кафе сходи.
– Не волнуйся, поезжайте, я не маленький, справлюсь, – откликнулся он. – Аза, ты чем-то расстроена? – он пристально смотрел мне в глаза.
Я опустила взгляд.
– Нет. С чего ты взял? – постаралась я придать голосу беззаботный оттенок.
– Вижу, – ответил он, надевая летние кроссовки. – Не хочешь сказать в чём дело?
У меня крутилось в голове множество ядрёных фраз, одна резче другой, но я заставила себя сказать совсем другое:
– Голова второй день болит. Наверно магнитные бури… – изобразила я кислую улыбку, она у меня получилась естественной.
– Так таблетку выпей, зачем мучаешься, – развёл он руками. – Головную боль нельзя терпеть, ты же сама мне это говорила.
