- А других много? - не унимается злобная стерва внутри.
Никак не получается с ней справиться. Она буквально заполнила каждую клеточку ядом, дёргает за верёвочки и отдаёт указания.
- Дина! - предупреждающе рычит Заруцкий, склоняясь над столом в попытке приблизиться ко мне. - Ты бы только знала, как мне с тобой тяжело. Постоянно слежу за собой, как бы чего ни сказать, как бы что-то не то ни сделать, боясь ранить тебя нежную.
В шоке выдыхаю. Приборы падают из рук со звоном на стол. Осушаю бокал с вином залпом, а хочется плеснуть ему в лицо, как я его сейчас ненавижу. Не-на-ви-жу. Проговариваю про себя по слогам. Пугаюсь собственных мыслей, слеза обиды сбегает по щеке, ловлю тыльной стороной ладони. Пристально смотрит, злой, глаза метают молнии. И ни капли сожаления, скорее освобождение. Как давно хотел мне это сказать?!
- Когда почувствовал, что могу тебя потерять, понял, почему так происходит. С тобой нельзя быть самим собой. Постоянно боюсь тебя обидеть, расстроить. Ты тепличное растение, не надо, не принимай близко к сердцу, это всего лишь сравнение. Родители создали тебе иллюзию самостоятельной жизни, но это не так. Ты до сих пор обидчивый, наивный ребенок под крылом заботливых мамы и папы. У тебя сестра живёт в реальности, она будто старше, а ты в розовых грёзах, как маленькая девочка. Дин, мне тяжело.
- Так всегда боялся ранить меня ранимую, живущую в розовых грёзах, поэтому изменял. Я и половины не знаю... Сколько их было? - перехожу на зловещий шёпот. - Так следишь за собой, что я не раз узнавала об изменах. Может и не пытался скрывать, всегда знал никуда не денусь. Хотя да, ты уже признавался в этом.
Не верит своим глазам, не верит своим ушам, смотрит словно не узнает. Читаю это по его лицу. Остановиться не могу, мной завладела маленькая, но очень злобная стерва. Наверное пожалею о данном разговоре, сейчас уже поздно он начат и я хочу его закончить.
- Как ты любишь такое чудовище? Если считаешь, что я в открытую... косячил. Никогда не хотел сделать тебе больно. Не знаю как, не знаю почему, ты оказывалась там, где тебя не должно было быть.
В таком тоне Заруцкий никогда со мной не разговаривал.
- Чувствовала! Запаз одеколона приметный. - бросаю ему в лицо.
Прищурившись, Заруцкий обдаёт меня негативом. Поливает как из ведра, ощущаю кожей, внутренностями. Как она может такое мне говорить, как она смеет, так со мной разговаривать. Бедный, звезда в шоке. Подставляю пустой бокал, наполняет. Скрестив взгляды в немой дуэли обмениваемся непонимаем и гневом.
- Я тебя не узнаю...
- Я сама себя не узнаю, - отпиваю неторопливо.
Остро ощущаю на языке вкус вина, медленно глотаю, меня это не успокаивает и я жадно делаю ещё глоток и тут же отставляю бокал.
Заруцкий не отрывает от меня взгляда, продолжая сверлить, пытается рассмотреть во мне... Что? Ту глупую дурочку? Он не заметил? Её больше нет! А любил то он эту глупую, доверявшую ему дуру в розовых очках. Перепады высоты с играли роль и я чувствую, как меня грызет изнутри ревность, недоверие, подозрения. Не верю! Не верю больше! Не верю! Мне больно, но усмирить я это не в силах. Оно сожрёт меня окончательно. Раньше верила, отдавалась его рукам, ему целиком, теперь больше не верю. Буду рыдать, буду умирать, буду просить лишить меня жизни, будет нечем дышать, все это будет, я знаю, как и то что сейчас ночь. Знаю диагноз и хочу излечиться. Я настолько зависима, что боюсь шансов исцеление нет. Не понимаю откуда это беру, осознание идёт изнутри, так словно всегда знала, как само собой разумеющееся.
