Тарас обрывает меня на полуслове, встряхнув в своей жестокой хватке.
— Моя женушка решила показать свои зубки? — Он сильно сжимает второй рукой мою грудь. — Но сегодня я в настроении позволить тебе это. — Тарас щипает меня за сосок, после чего вновь сдавливает мою грудь. И в этом нет ничего возбуждающего. Он намерен причинить боль, в которой нет удовольствия.
«Больше боли, больше синяков», — напоминаю я себе, чтобы не поддаться инстинкту самосохранения и не отступить.
— Твое настроение изменится, — прерывисто выдыхаю, — можешь не сомневаться, дорогой.
Вздрагиваю, когда он резко выпускает мое лицо, но только для того, чтобы переместить руку на шею.
— Ты никогда и ничего не докажешь, сука, — рычит он, вжимаясь щетиной в мою щеку. — Твой единственный шанс выйти из этого брака — отказаться от всего, что я тебе когда-то дал, и съебаться из города.
— Я никогда не отдам тебе то, что заработала своим трудом, — пыхчу я, пытаясь его оттолкнуть. Но хватка на моей груди становится такой сильной, что глаза увлажняются слезами.
— Ты делаешь мне больно, — едва ли не хнычу я от боли, но каким-то чудом нахожу в себе силы заехать этому мудаку коленом между ног.
Секунда, и мое тело получает свободу, а Тарас сгибается пополам, проклиная меня матом.
— Неблагодарная сука…
Задыхаясь, хватаюсь за грудь и принимаюсь осторожно разминать ее в попытке успокоить адское жжение, которое с каждой секундой становится лишь сильнее.
Чертов ублюдок.
Медленно восстанавливая дыхание, я наблюдаю, как Абласов выпрямляется, а потом встречаюсь с его глазами, которые полны черной ненависти. Господи, кажется, врачи зафиксируют не только побои, но и, вполне возможно, смерть. Остатки здравого смысла кричат мне, чтобы я уносила ноги, но будь я проклята, если сдамся на полпути. Никогда.
Поэтому я делаю глубокий вдох и выпрямляю плечи, прежде чем помахать красной тряпкой перед взбешенным быком:
— Эта неблагодарная сука раздавит тебя в суде.
Абласов дергается в мою сторону, но я и не думаю бежать, позволяя ему схватить себя за волосы и толкнуть в стену.
Удар спиной и затылком о твердый бетон оглушает, но я все равно слышу свой жалкий всхлип. Уже собираюсь закричать, воспользовавшись открытым балконом, чтобы привлечь внимание соседей, вот только Абласов вновь толкает меня в стену, а следом вцепляется пятерней в шею.
— Не смей мне угрожать, Леночка, — он царапает зубами мою щеку, пока я из последних сил впиваюсь ногтями в его запястья, нарочно оставляя следы борьбы. Я уничтожу его и вырвусь из этого брака с победой в руках. Но для этого мне нужно больше увечий от этого мудака.
Сглотнув, я заставляю себя повернуться, чтобы встретиться с чудовищем лицом к лицу.
— Ты трус, Абласов. Таких, как ты, я пережевываю и выплевываю судьям на стол.
Едва слова слетают с моих губ, как их заглушает угрожающий гортанный рык, и я вижу, как этот ублюдок поднимает руку, чтобы раздавить меня.
Резко втянув носом воздух, прикрываю глаза, готовая к тому, что лицо взорвется болью, но в следующую секунду грубая хватка Тараса исчезает и раздается другой мужской рык и грохот поломанной мебели. Это происходит так резко, что я теряю равновесие и сползаю по стенке на пол.
Зрение медленно фокусируется, и я вижу разъяренного Глеба, который наносит удары прямо по лицу своего старшего брата…
Я прикрываю глаза и бьюсь затылком о стену.
Твою мать.
14. Глава 14
