Осторожно поднимаясь на ноги, я в каком-то неверии смотрю, как Глеб дерется со своим старшим братом. Но он сильнее Тараса и, пропустив один удар, наносит ему два.
— Глеб, нет!
Я хочу прокричать эти слова, но сил хватает только на слабый шепот.
Наверное, я просто в шоке от того, с какой яростью Глеб пытается сровнять брата с полом.
Он работает невероятно быстро, вбивая свои кулаки то в лицо моего мужа, то в его корпус, издавая при этом рычащие утробные звуки. Возможно, Глеб что-то говорит сквозь стиснутые зубы, вот только я никак не могу разобрать, что именно.
Очередной удар, от которого лицо Тараса болезненно искажается, вызывает у меня прилив адреналина, и я бросаюсь в их сторону, требуя с надрывом:
— Глеб, остановись!
Мне удается поймать его за руку, но он отпихивает меня в сторону с рычащим предупреждением:
— Не лезь, Лена!
А в следующее мгновение Тарас умудряется выбраться из-под мощного тела Глеба и заваливает его на лопатки, тяжело дыша через нос.
— Ты совсем ахуел, — рычит старший Абласов и, сжав футболку на груди Глеба, встряхивает его, рявкая прямо в напряженное лицо: — Сосунок, блядь. Еще раз влезешь туда, куда не просят, я тебя раздавлю и выброшу на хуй из моего дома.
Глеб одним ловким движением изворачивается и скидывает с себя Тараса, в два счета поднимаясь на ноги. Тарасу требуется больше времени из-за выпитого алкоголя и полученных ударов, но даже сейчас на его лице не гаснет садистская ухмылка.
Какой дьявол скрывается под этой идеальной оболочкой, и почему я столько лет была так слепа, не замечая всю жестокость этого человека?
— Можешь не переживать, я сам уйду. — Глеб сплевывает на пол, нарушая сгустившуюся тишину, и делает шаг в сторону брата, чтобы бросить в его надменное лицо: — Но если ты еще раз поднимешь руку на женщину, я разорву тебя на части голыми руками.
Глеб уже собирается отступить, когда Тарас хватается за живот и начинает ржать во все горло.
Шестое чувство предупреждающе кричит внутри сиреной, и в следующее мгновение Глеб бросается в сторону брата, чтобы оборвать этот мерзкий смех, но каким-то чудом я успеваю втиснуться между ними и оттолкнуть Глеба.
Не потому, что хочу защитить Тараса. Ни в коем случае. Но Глеб понимает все именно так. Вижу это по его почерневшим глазам и глубоко вздымающимся плечам.
— Защищаешь его, — он дергает головой в сторону Тараса, а я пытаюсь расслышать презрение, которое сквозит в его голосе.
Я защищаю тебя, глупый.
— Не нужно, Глеб. Ничем хорошим это не закончится, — пытаюсь говорить спокойно, а у самой сердце выламывает ребра.
Тяжело дыша, он несколько раз кивает и, шмыгнув, вытирает предплечьем кровь под носом.
— Не нужно, так не нужно, — бросает он бесцветным тоном, но мне достаточно видеть его глаза, которые кипят от эмоций и протеста, но Глеб все это проглатывает и, с холодным безразличием пожав плечами, уходит.
— Я смотрю, у тебя появился защитничек, — врезается в мою спину саркастичный голос мужа.
Прикрываю глаза и делаю успокаивающий вдох, прежде чем поворачиваюсь к нему.
— Ну хоть один мужчина есть в этом доме, — бросаю свою ядовитую шпильку, которая даже не долетает до брони Абласова. Потому что он со скучающим видом приводит себя в порядок, поправляет рубашку, запонки, пиджак, а потом сплевывает кровавый сгусток на пол.
— Убери здесь все, — бросает он своим фирменным приказным тоном и, небрежно надев обратно разбросанные ботинки, направляется прочь, напоследок швыряя в меня ответную шпильку: — Поеду к поздней клиентке, которая, в отличие от некоторых, умеет встречать мужчину в любое время.
