Измена. Я знаю всё - страница 18

- Здесь посиди, - он давит на плечи, заставляя меня присесть.

Забирает завёрнутую в свитер собаку и уносит вслед за высокой, худощавой женщиной в белом халате.

Роман Алексеевич достаёт из кармана пластиковую карту и отправляется к окну регистрационной стойки.

А я расслабляюсь, облокачиваюсь виском о прохладное стекло, прикрываю веки и расплываюсь молчаливой слезливой лужицей, только в эту минуту сообразив, что произошло.

- Твоя собака? – слышу рядом строгий низкий голос.

- Нет, - полушёпотом выдавливаю из себя.

Роман Алексеевич идёт к кулеру, который стоит у выхода, наливает в пластмассовый стакан воды и приносит мне.

- А зачем полезла?

Присаживается рядом.

Пожимаю плечами:

- Спасти хотела.

Он хмыкает, бросает искоса взгляд:

- А о себе не подумала? Всех ведь не спасёшь.

Звучит так, словно мы разговариваем не о собаке вовсе.

- Спасу, - упрямлюсь я.

- А… Ну, попробуй, - соглашается он и переводит тему, - там кличку просят придумать. Для отчётности.

- А кто это, мальчик или девочка?

- Она.

- Джесси.

Я с детства просила у родителей купить мне собаку. И хотела назвать её именно так. Но родители были против животных дома. Только однажды позволили завести рыжего хомяка. Я регулярно кормила его, меняла наполнитель, с удовольствием наблюдала, как он из комочков ваты строит себе домики, а потом, набрав семечек в круглые щёки, относит их туда. Я разговаривала с ним, приучила к рукам, гуляла с ним на улице, усадив на плечо. Но, конечно, хомяк не смог заменить мне мою мечту, собаку, с которой мы обязательно подружились бы, которая нуждалась бы во мне, любила. Хома умер через два года.

И мама заявила:

- Смерть животного травмирует психику ребёнка. Поэтому больше никого не проси. И даже не надейся, что мы поменяем своё решение.

Вздрагиваю от громкой вибрации телефона в кармане моих брюк. Достаю аппарат и сразу прикрываю экран рукой большие буквы «Любимый». Надо бы переименовать контакт, похоже.

- Алло.

- Аня, ты где? – голос Дениса звучит раздражённо и громко.

Думаю, в пустом холле Роман Алексеевич его прекрасно слышит и узнаёт. Пусть. Так устала…

Равнодушно роняю:

- Не ори. В ветеринарной клинике.

- Ты с этой шавкой раздавленной возишься, что ли? Совсем сбрендила? Даже не думай, что сможешь привезти её в наш дом. Я ненавижу собак.

- Пошёл на хрен, - вяло жму маленькую кнопку на телефоне, отключая его полностью.

Роман Алексеевич усмехается:

- Ну, и кто это был?

Мне надоело врать.

Убираю в карман телефон.

— Это был мой муж.

- Так ты замужем, - Роман Алексеевич поднимается, не смотрит мне в глаза, подчёркнуто делая вид, что ему очень интересен текст на плакате о профилактике бешенства, который висит на стене.

- Пока да. Но это временно.

- Уверена? - кидает на меня цепкий взгляд. – А дети есть?

- Дочка, - нежно улыбаюсь.

И тотчас захлопываю рот. Что это я разоткровенничалась? Нашла с кем, капец. Вот дурында. Он же первый отнимет Машу у меня! Чувствую, как от испуга удары сердца подступают к горлу. Нахмурившись, тру шею ладонью.

- Вы решили, с кем ребёнок останется после развода? – вкрадчиво допытывается Роман Алексеевич.

Как ошпаренная вскакиваю на ноги.

- Знаете… Я не буду изливать душу постороннему человеку. Такие вопросы бестактны и неуместны…

Мы слипаемся взглядами. Роман Алексеевич смотрит испытующе, проницательно. У меня возникает чувство, что видит меня насквозь. Читает все мои мысли, которые роятся в голове назойливыми пчёлами и больно жалят меня, жалят, жалят. И сейчас он уверенно додавливает меня, я первая отвожу глаза. Плюхаюсь обратно на диванчик и понуро опускаю голову. Разглядываю маленький отколотый уголок светло-серой плитки на полу. Слабачка… Лучше игнорировать Романа Алексеевича, пожалуй, потому что ответы мои могут всё испортить, кажется.