- Чегооо? – возмущённо распахиваю глаза, - Если она снова жена, то я тогда кто? Я для тебя – пустое место, по сути?
- Нет, Аня, ты преувеличиваешь. Ну, зачем ты обостряешь? Я люблю тебя. Но сейчас речь вообще не о тебе. Пойми, умоляю. Тесть живёт далеко, очень далеко. И мы могли бы долго пользоваться его деньгами. И я, и Римма, если бы какой-то предатель… Короче, мы ему уже сообщили, что да, ссорились и на некоторое время расставались, но теперь снова помирились.
Я беззвучно открываю рот, не в силах прокомментировать то, что услышала. Денис опять тянется, чтобы обнять меня.
- Ну, не переживай так. У меня и так сердце разрывается, глядя на то, в каком ты состоянии. Мне так жаль. Мы бы сделали всё быстро и незаметно, ты бы ничего не узнала. Тесть должен был прилететь несколько дней назад, но у него что-то не сложилось. Поэтому он прибудет завтра. И тебе надо ненадолго уехать из дома.
Закрываю рот ладонями и в ужасе смотрю на Дениса. Как я не замечала раньше, как он лгун? С кем я жила всё это время? С бароном Мюнхаузеном?
- Всего на несколько дней. Он убедится, что мы опять вместе, и улетит обратно в Штаты. А потом мы все опять будем жить, как раньше.
И тишина. Мы смотрим друг на друга без слов. Он – напряжённо и хмуро. Я – заинтересованно, но с обидой. Так, Аня. Быстро подобрала сопли и взяла себя в руки! Мне надо всего десять секунд, чтобы дыхание пришло в норму. И тогда… Девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре… Пульс в моих висках отсчитывает мгновения до того, как я пошлю Дениса на ТРИ буквы.
- С днём рождения, мамочка моя самая лучшая! – с громким стуком распахивается дверь. На пороге стоит дочка, а в руке лист большого формата, свёрнутый в рулон.
Сдуваюсь. Нет, Дениса послать можно и позже.
- Спасибо, солнышко моё, - наклоняюсь и раскрываю объятия навстречу Маше, - а что тут у тебя такое интересное?
- Мы с папой готовили ещё до больницы! – захлёбывается эмоциями она, - смотри!
И разворачивает передо мной огромный плакат, на котором приклеены наши совместные фотографии, сделанные в прошедшем году, штук десять или больше. В основном селфи. Денис, я и Маша счастливо улыбаемся, строим смешные рожицы, целуемся, глядя в камеру. Вокруг фотографий лист разрисован сердечками и цветами. Разноцветными тюльпанами. И по нижнему краю плаката подписано почерком Дениса: «Мамочка, мы любим тебя!»
Этот подарок я посчитала бы невероятно трогательным, если бы не события, что произошли в предшествующие сюрпризу часы. Сейчас это словно насмешка надо мной. Над моей доверчивостью, над слабостью, над последними четырьмя годами жизни в розовых очках и в плену иллюзий. Скорее всего, идейным вдохновителем подарка был Денис. И, если бы не сверкающие радостью глаза Машеньки, я бы сейчас порвала плакат на кусочки и швырнула ему в лицо. Но, конечно, ребёнок совсем ни в чём не виноват. Уверена, что дочка, в отличие от отца, мастерила поделку от чистого сердца.
- Спасибо, моя радость, - присаживаюсь на корточки, притягиваю её к себе Машеньку, зацеловываю улыбающееся личико.
Жаль, что я не могу сдержать слёз, которые опять согревают мне веки, затягивают туманом окружающий мир и собираются вылиться наружу.
- А почему ты плачешь? Тебе не нравится? – Дочка задумчиво накручивает мой локон на пальчик, - Не плачь, а то я тоже…
- Не надо, - пытаюсь улыбнуться как можно искреннее, - я просто рада, что ты у меня есть…
