Николая передёрнуло от ненависти к молодому человеку, убийце Гульбиби. Но быстро постарался привести себя в норму, понимая всю глупость и нелепость происходящего.
Сопение толстяка достигло к тому времени необыкновенного шума пускающего пары паровоза. Он, похоже, тоже пытался встать, давил необъятным животом в толстые колени и упирался в них руками. И всё-таки низкое с откинутой спинкой кресло не выпускало его. Он что-то выкрикивал тонко и жалобно. Наконец, его туша сползла задом с сидения, чтобы, вначале опасно качнуться вперёд, а потом встать, показав свою громадность в толщину и высоту. Встав, он на мгновение придержал свой могучий сап, чтобы спросить:
– Это ты, Талитай?
– Я, бек! – В отклике молодого человека звенели радость и почтительность.
– Ты убил эту тварь?
– Она умерла вслед за тобой, бек. Ты отомщён!
– А он?
– Он ещё раньше…
Николай выходил из университета последним. Всё перепуталось у него в голове. Пережитое за последние неполные четыре дня в том виртуальном мире, а здесь всего не более часа, и встреча с некоторыми современными обладателями душ, покинувших предыдущие свои бренные тела семьсот лет назад, оставили в нём гнетущее воспоминание. Но где-то ещё, мрачно размышлял он, спускаясь по лестнице, возможно, в ком-то обитали души Умара, Асвара и других его, именно его, нукеров, разделивших с ним, Джаванширом, судьбу в те далёкие годы. Или они ещё находятся где-то там, в астральном или ментальном планах. Кто знает, может быть, поднялись и выше. Но есть, наверное, те, кто ходят сейчас по земле их новыми воплощениями: мужчины и женщины, спеленатые бытом или неведомыми страстями. Здесь или за морем-океаном. И знать не знают о том, как когда-то жизни свои не жалели ради утехи Джаваншира с прекрасной Гульбиби…
Осознав эфемерность своих рассуждений, он переключился на другие мысли, более близкие ему. Его теперь занимала странность переселения душ, произошедших с ним и Леной, так звали девушку. Носитель его сознания, Джаваншир, служил земным телом души Лены, а Гульбиби – прошлая инкарнация его души – Носителем сознания Лены. Они там любили друг друга, ради любви пошли на смерть, будучи совсем молодыми…
Но все разошлись. Даже толстяк, в прошлом блистательный бек Мухтарам, под руку с молодым человеком, с Талитаем, довольно споро покинул комнату, создав ненароком толкотню у выходной двери. В этой внезапно случившейся суматохе, когда все словно решили убежать друг от друга, Николай потерял Лену из вида, а, выйдя вслед за нарочито отвернувшимся от него стариком, в поле видимости её уже не было.
Жаль!.. – подумал он и тут же попытался настроить себя на философский лад, мол, всё проходит, как поётся в песне: и печаль, и радость. К сожалению, так и Лена. Возникла видением, ударившим в сердце, и исчезла, будто в мареве сна. Как Гульбиби, до которой не доехать, не допрыгнуть, не дожить, живи хоть двести лет. Парадокс – влюбиться в свою предыдущую инкарнацию и быть близким с ней. Что может быть нелепей?
Он подумал и тут же отбросил мысль о неэтичности или некорректности случившегося.
Тела рождаются и умирают, а души остаются, – подумал он и вдруг повеселел, словно разрешил какую-то колющую его гвоздём задачку, и почувствовал облегчение от сброшенного с плеч груза, давившего на него последние годы…
В просторном притемнённом вестибюле университета его поджидала Лена.
