К истории евреев: 300 лет в Санкт-Петербурге - страница 31

Как уже указано, погребения на первом еврейском кладбище – Старо-Волковском – начались в 1802 г. Между тем систематическая регистрация умерших в Раввинате велась лишь с 1854 г. Учитывая это, Кладбищенское управление решило восстановить имена погребенных в столице евреев за 1802–1854 гг. И это производилось по книгам Евангелическо-лютеранской общины св. Петра, в ведении которой находилось кладбище. Пожар в здании этой общины уничтожил книги записей, погребенных до 1820 г. Поэтому Кладбищенское управление сделало в 1911 г. выборку записей похорон евреев на этом кладбище, начиная только после этого года. На заседаниях правления ПХС не раз обсуждался вопрос о продолжавшемся уничтожении могил на нем, так как происходило дальнейшее расширение гужевой, а потом и автомобильной городской дороги, проходившей через его территорию. И с этим евреи были бессильны бороться. В 1907 г. была собрана тысяча рублей на сооружение забора вокруг кладбища, но реализовать это было уже практически невозможно, так как сокращение площади кладбища по указанной причине продолжалось.^>67 Что касается Ново-Волковского кладбища, то его состояние тогда не вызывало беспокойства.

Наиболее ощутимой потерей для ПЕО была смерть 17 февраля 1909 г. Г.О. Гинцбурга. Отмечалось, что он «страдал раком, последние месяцы был болезнью прикован к постели и провел их в страшных мучениях. За день до смерти он находился в агонии, не теряя, однако, сознания и не лишившись речи». Было сказано о многих его друзьях из русской прогрессивной интеллигенции, в числе которых были названы К.К. Арсеньев, В.С. Соловьев, М.М. Стасюлевич, Д.В. Философов и др. Некоторые их них потом были около его гроба. Были получены многочисленные просьбы от евреев совершить захоронение в Петербурге. Однако от его родных был получен «вежливый отказ». Было разъяснено, что такова предсмертная воля покойного, что он уже «давно дал обет в том, что будет похоронен в Париже рядом с могилой его горячо любимой рано умершей жены». И родственники не смели его нарушить. Наиболее полный некролог был опубликован Ю.И. Гессеном уже на другой день после смерти Г.О. Гинцбурга. Рассказав об основных этапах его жизни, о его значении для еврейского народа России, он отметил его выдающуюся роль как «ходока по еврейским делам в правительственных сферах». Указал на его участие в работе комиссии графа Палена в 1887 г. по реформе законодательства о евреях, когда он «внес весьма прогрессивные предложения по расширению их прав, но которым, увы, не был дан ход». В заключение было сказано, что «изменяющиеся политические условия, а также тяжелая болезнь отодвинули в последнее время покойного от текущей еврейской жизни. Но он не был чужд новым веяниям до последних минут. И не переставал принимать душевное участие в печальной судьбе евреев в России. И их историограф в будущем почтит его память добрым словом».^>68

Перед доставкой на вокзал тело Г.О. Гинцбурга 22 февраля, в день праздника Пурим, было внесено в ПХС. Там после совершения богослужения с надгробным словом выступил Г.Б. Слиозберг: «Петербургская еврейская община оплакивает понесенную ею незаменимую утрату, не стало ее главы, ее устроителя, вдохновителя и руководителя. Она говорит ему свое скорбное “прости” в день народного праздника, в день, посвященный памяти избавления евреев благочестием Мордехая и самоотречением Эстер от истребления, задуманного злоумышленником Аманом. Но какой может быть праздник, какие радостные исторические воспоминания, когда ныне мы хороним часть нашей истории. Когда перед нами прах того, чьею мечтою всю долгую жизнь было благо его народа, чьи помыслы и деяния были направлены к добру, чей мощный дух стремился к свету и к просвещению». За гробом Г.О. Гинцбурга шло значительное число людей, включая представителей всех еврейских организаций, многих учреждений города. Шествие замыкали 12 колесниц с венками (их всего было около 320) – серебряными и из живых цветов.