Однако не замечать происходящих событий он, конечно, не мог. В январе 1880 года он записал в дневнике:
Говорят, ночью у Зимнего дворца нашли подозрительного человека. На нем было шесть револьверов, он признался, что получил поручение проникнуть во дворец. Говорят, что он помешан…
Все это не было, к сожалению, пустыми домыслами. Одного злоумышленника схватили, но дело его продолжил другой. 5 февраля на Салтыковской лестнице Зимнего дворца прогремел взрыв, организованный работавшим здесь столяром Степаном Халтуриным. Это было пятое по счету покушение на государя. Как раз в этот момент он вместе с цесаревичем, братом императрицы принцем Александром Гессенским, великими князьями Владимиром, Алексеем, Сергеем и Павлом подходил к дверям, ведущим в столовую. Страшный удар сотряс стены и пол, близлежащие комнаты заполнились дымом и смрадом.
Сначала никто из присутствующих не понял, в чем дело. Думали, что люстра сорвалась с крюка и упала на пол. Но через несколько минут ситуация прояснилась. В караульном помещении, находившемся под столовой, в результате взрыва было убито десять человек дворцовой охраны, сорок четыре солдата ранено.
Как это ни покажется странным, «государь остался совершенно спокоен, сел обедать, а вечером играл, как всегда, в карты». Великий князь Константин не высказывает в дневнике возмущения таким равнодушием самодержца к разыгравшейся чуть ли не на его глазах трагедии, он лишь беспристрастно фиксирует спокойствие Александра. Пройдет пятнадцать лет, и, увидев такое же отношение Николая II к Ходынской катастрофе, он будет гораздо более резок и категоричен в оценке поведения императора.
А пока… По Санкт-Петербургу поползли слухи – один страшнее другого: на очереди взрыв Исаакиевского собора, город останется без водоснабжения, террористы хотят уничтожить всех Романовых… Находились и такие, кто готов был возложить вину за случившееся на отца Константина – великого князя Константина Николаевича. Говорили, что «этот демократ» знал о готовящемся на государя покушении и специально уехал в Кронштадт, чтобы при поддержке верных ему флотских офицеров объявить себя после гибели старшего брата императором.
8 февраля в Финляндском полку состоялись похороны погибших. Как свидетельствует в дневнике великий князь, десять гробов стояли в полковой церкви. Сам Константин, как и многие граждане страны, был глубоко потрясен всем случившимся. Из глубины его чистого сердца вырываются полные горечи слова:
День 5 февраля никогда не изгладится в моей памяти, он останется черным пятном в истории России.
Вскоре после разыгравшейся в Зимнем дворце трагедии вышел указ императора об учреждении Верховной распорядительной комиссии по охране государственного и общественного спокойствия, которую возглавил граф М. Лорис-Меликов, прозванный вскоре «бархатным диктатором». Одновременно с одним назначением он получил и другое – стал столичным генерал-губернатором. Буквально в течение нескольких дней была ужесточена цензура, под запретом оказалось большинство публичных собраний, огромные средства выделялись из казны на охрану императора и политический сыск. Как грибы после дождя стали появляться монархические организации, созданные для борьбы с нигилистами. На террор самодержавие ответило «подавлением крамолы». Даже известный в ту пору спирит Ридигер не остался в стороне – предложил правительству с помощью оккультных наук уничтожить революционеров.
