Каббалисты Цфата - страница 17

Недоверчивость, звучавшая в его последних словах, не ускользнула от рабби Ицхака, который, однако, отвечал ему очень любезно:

– Имя мое ты назвал верно, но в остальном ошибся, ибо я больше имею дело с козьей шерстью и другим ходовым в наших краях товаром, нежели с высокими материями вроде каббалы.

«Козья шерсть? Ходовой товар?!» – недоумевал про себя рабби Хаим. В эту минуту рабби Ицхак отвлекся на разговор с двумя поставщиками шерсти, зашедшими в лавку. Рабби Хаим подумал, что приезжать сюда из Дамаска только для того, чтобы посетить эту торговую точку, было с его стороны довольно глупо, и повернулся, чтобы уйти, но рабби Ицхак вдруг окликнул его:

– Постой, любезнейший!

Рабби Хаим обернулся и уловил тонкую иронию во взгляде торговца.

– Ты пришел, чтобы задать мне вопрос по книге «Зогар»? – спросил владелец лавки и сформулировал этот вопрос.

Рабби Хаим почувствовал себя лисицей перед львом. По предложению хозяина они перешли в подсобное помещение, чтобы никто не помешал им беседовать. Рабби Ицхак начал отвечать на волновавший посетителя вопрос и поведал ему изумительные, глубочайшие вещи, которых рабби Шимон бар Йохай – автор книги «Зогар» в своем труде своей коснулся лишь намеком, и которые своими корнями уходили в такие тайны, каких ухо человеческое не слыхало вовеки.

Когда перед рабби Хаимом разверзлась эта бездонная глубина, еще больше напугавшая его, поскольку первое впечатление от рабби Ицхака было еще свежо в нем, почва стала уходить у него из-под ног, и душа его едва не покинула свою физическую оболочку. Вместо складского помещения и тюков с товаром он увидел гору Синай, распростершееся над ней облако и Б-жественный свет.

Придя в себя, он, однако, продолжил испытывать рабби Ицхака, задав ему новый вопрос.

– Ты все же решил, что в моей лавке для тебя может найтись товар? – с улыбкой спросил хозяин.

– Я еще не покупаю, я лишь прицениваюсь, – сдержанно отвечал рабби Хаим, опуская глаза и не поступаясь своей гордостью.

Рабби Ицхак, глядя на него в упор, изложил ему свое второе толкование. Почувствовав на себе его взгляд, рабби Хаим поднял глаза и ощутил, что вновь близок к обмороку. Ему было ясно, что на его вопрос не только ответили, но и заодно, как бы между прочим, показали ему, на каком мелководье плавала его мысль до сих пор, если он оказался неспособным самостоятельно прийти к столь очевидным выводам. Дважды приподнятый к Небесам, он, однако, не утратил своей неутолимой жажды знаний и решил задать учителю – ему было уже ясно, перед кем он стоит! – третий вопрос. На этот раз рабби Ицхак отвечать отказался; он встал и сказал рабби Хаиму:

– Достаточно! Мы подошли к границе, которую нельзя переступать в субботу.

Это было иносказанием: рабби Ицхак дал гостю понять, что больше не намерен открывать ему тайны Торы.

«И это – тот самый человек, к которому я медлил прийти целых полгода?! – холодея, с запоздалым ужасом подумал рабби Хаим. – Ключи от Торы – в его руках, и для меня нет жизни без этого учения».

Он попятился к выходу из лавки, как пятятся впавшие в немилость, удаляясь от царя, при этом споткнулся о тюк с козьей шерстью и, выйдя на улицу, побрел, чувствуя себя глубоко несчастным, к месту своего ночлега. Там вывалялся он в пепле, облекшись в мешковину, пеплом же посыпал голову, которую прежде высоко нес в гордыне, решил поститься и проплакал целые сутки.