Каббалисты Цфата - страница 19

Рабби Хаим готов был поверить в то, что сказал учитель, но решил проявить скептицизм, ибо немедленное согласие казалось ему в данном случае, по меньшей мере, неуместным. Речь шла о нем: действительно, его звали рабби Хаим по фамилии Виталь и по прозвищу Калабрис, которое перешло к нему от отца, приехавшего в Цфат из Калабрии, и определить единственного во всем поколении человека, который оказался достоин воспринять учение АРИ, было, пожалуй, невозможно более точно, чем это сделал учитель.

И все же рабби Хаим не спешил радоваться.

– Неужели господин мой думает, что я не знаю свои поступки? Неужели допущу мысль, что во всем поколении не нашлось более праведного, чем я, чтобы стать сосудом для святого знания? Кто я такой в сравнении, скажем, с рабби Моше Альшейхом, рабби Аврагамом га-Леви Брухимом или рабби Давидом БенЗимрой, не говоря уже о рабби Йосефе Каро? Я не так глуп, чтобы считать себя выше их21.

Р. Йосеф Каро

Несмотря на то, что еще в ранней молодости предсказатели судьбы уведомили рабби Хаима о том, из сколь высокого источника происходит его душа, и о великом будущем, уготованном ему, он старался уверить учителя в своем несоответствии предложенной ему роли.

– Какая мне, право, польза от тебя?! И какой смысл приближать тебя к себе? – пожал плечами АРИ. – Куда почетнее было бы вести дружбу с теми великими людьми, которых ты сейчас упомянул. В этом была бы логика. Они – люди известные, мудрые и уважаемые. А я все же выбираю и приближаю тебя. Почему? Наверное, нахожу в тебе какие-то скрытые достоинства.

Рабби Хаим смотрел на него, как бы не понимая, о чем идет речь.

За время этой паузы плотный туман, надвинувшись, успел превратить весь мир в несуществующий. Учитель объяснил ему, каков исток и корень его души. Он упомянул имена праотца Яакова, рабби Акивы, пророка Шмуэля и некоторых других великих людей, с которыми, по его словам, душа рабби Хаима состояла в самой близкой родственной связи, поскольку это были ее прошлые воплощения22. – Если преуспеешь в очищении всех своих душевных сил и вернешь этой великой душе ее исходное сияние, – заключил он, – то приход Машиаха станет реальностью. И если бы мне было позволено открыть тебе, какого уровня ты со временем достигнешь, то ты бы от радости взлетел как птица.

Но мне запрещено пока что говорить с тобой на эту тему. Я лишь могу научить тебя, как сделать все возможное, чтобы добиться этого.

– И все же, как может быть, что другие ученики не способны понять то, что доступно моему разуму? – вернулся рабби Хаим к прежней теме разговора.

– Может быть, они со временем обретут эту способность благодаря тебе, – мягко сказал АРИ. – Мне же велено учить лишь тебя, нет у меня больше ни перед кем на свете обязательств, кроме как перед тобой. И скажу тебе более того – присутствие других учеников сковывает меня, и я не знаю, продолжу ли заниматься с ними.

– Неужели мне одному суждено греться в лучах этого великого света? – вслух подумал рабби Хаим.

– Ты будешь узнавать от меня, – сказал учитель, – все тайны Торы, какие только захочешь, и в опосредованном виде сможешь часть из них передавать другим. Но основная твоя задача – записывать все, что я тебе открою, для последующих поколений.

Они вернулись в дом учения, и вскоре начался урок. В глазах нового ученика, который так долго заставлял себя ждать, светилось глубокое и полное понимание, вдохновлявшее