ня завут Мэри Грин взраст 19 № 16 Уоттер-стрит
Нора положила листок под линзы микроскопа и взглянула на запись при небольшом увеличении. Через несколько мгновений она отступила в сторону, давая возможность Пендергасту посмотреть на записку. Пендергаст надолго приник к окулярам. Лишь через несколько минут он оторвался от микроскопа и сказал:
– Начертано, как мне кажется, той же щепкой.
Нора кивнула, соглашаясь. Буквы были неровными, и на бумаге виднелись царапины.
– Вы позволите мне кое-что проверить? – спросил он.
– Что именно?
Пендергаст извлек из кармана небольшой пузырек с притертой пробкой и сказал:
– Для этого мне придется взять с записки совсем крошечный образец чернил и поместить его в этот раствор.
– Что это такое?
– Сыворотка крови кролика.
– Действуйте.
«Забавно, что Пендергаст таскает с собой набор химикатов, используемых в криминальных расследованиях, – подумала она. – Интересно, что еще скрывается в бездонных недрах его черного костюма?»
Пендергаст вынул из пузырька пробку, на которой оказался крошечный волосяной ежик. Он прикоснулся ежиком к краю письма и тут же вернул пробку на место. Затем агент ФБР слегка встряхнул сосуд и поднес его к окну. Через миг жидкость в нем посинела.
– Итак? – спросила Нора, хотя по выражению его лица сразу все поняла.
– Записка, доктор Келли, написана человеческой кровью, и я не сомневаюсь в том, что это кровь самой девушки.
В кабинете повисла мертвая тишина. Нора вдруг ощутила, что ей необходимо присесть. Некоторое время никто из них не произнес ни слова. До Норы из какого-то немыслимого далека доносились шум уличного движения, телефонные звонки, шаги в коридоре. Перед ее мысленным взором постепенно вставала полная картина их открытия: тоннель, тридцать шесть расчлененных трупов и страшное послание из позапрошлого века.
– Что это, по-вашему, может означать? – спросила она.
– Есть лишь одно объяснение. Девушка знала, что не выйдет из подвала живой, и не хотела умереть в безвестности. Поэтому она написала свое имя, возраст, домашний адрес, а затем тщательно спрятала записку. Это ее эпитафия. В единственно доступной для нее форме.
– Как это ужасно, – содрогнувшись всем телом, сказала Нора.
Пендергаст подошел к полке, а она взглядом следила за его действиями.
– С кем мы имеем дело? – спросила она. – Неужели с серийным убийцей?
Пендергаст не ответил, а на его лице появилось то же самое тревожное выражение, которое она уже видела во время раскопок. Агент ФБР молча стоял у книжной полки.
– Вы позволите задать вам вопрос? – спросила Нора.
Пендергаст кивнул.
– Почему вы так заинтересовались этим делом? Серийные убийства, случившиеся сто тридцать лет назад, вряд ли попадают в сферу интересов ФБР.
Пендергаст снял с полки глиняный сосуд работы индейцев анасази, повертел его в руках и произнес:
– Какая прекрасная черно-белая керамика в стиле Кайента. Как, кстати, продвигается ваше исследование?
– Не очень хорошо. Музей не дает мне денег на производство радиоуглеродного анализа. А без анализа я не смогу закончить датировку. Но все же, что это…
– Отлично.
– Отлично?
– Доктор Келли, вам знаком термин «кабинет диковин»?
Нора еще раз подивилась способности этого человека неожиданно менять тему.
– По-моему, это своего рода коллекция различных курьезов природы?
– Именно. И эти кабинеты явились предтечами современных музеев естественной истории. Многие образованные джентльмены восемнадцатого и девятнадцатого веков колесили по миру, собирая по пути необычные экспонаты: древние окаменелости, кости, сушеные человеческие головы, чучела птиц и все такое. Первоначально они, чтобы позабавить своих друзей, выставляли свои находки в кабинетах. Позже, когда стало ясно, что на этом можно зарабатывать деньги, некоторые из этих кабинетов редкостей превратились в коммерческие предприятия. Их по-прежнему называли кабинетами, хотя коллекции уже размещались в нескольких залах.
