При слове «президент» воображаемого Вострикова зримо качнуло.
– А что Кошкин, ваше высокородие, – вдруг возьми да и скажи он, – Василий Кошкин – тот же солдат родины. Скажут заложников освободить – освободит. Скажут небоскреб взорвать – и взорвет. Тем горда и почетна служба наша Отечеству.
Воображаемый генерал согнулся в поклоне и зычно икнул.
– Но-но, вы мне еще ковер изгадите! – поднял голос глава ФСБ на уже, считайте, схарченного генерала. – Распустились тут сами, оттого и офицеры самоволом занимаются. Расследуют. Все все знают, все о Назари говорят, а директор ФСБ – как теща в Саратове, последним… Сам президент…
Кошкин одернул себя. Настоящий Востриков вернул ему фляжку. Там на донышке еще плескался остаток коньяка. «На глоток», – оценил Вася на слух.
– И что теперь? – просто спросил он.
– Что, что… – генерал вернулся за стол и плюхнулся в кресло, – служить будете. Родине нашей. И как полагается служить будете, полковник Кошкин! – вдруг взвизгнул Востриков и хлопнул с силой по столу подвернувшимся журналом «Солдат удачи». – Так, чтобы ни один враг! А потом и тебя скрутит в бублик!
Кошкин решил, что надо срочно встретиться с Мироновым. И в консультанты. В консультанты. Поскорее. А на душе было до странного легко: будто он сам хирург, вынувший у тяжелобольного острый камень из почки. Маленький и острый, как совесть.
Кошкин с Мироновым обсуждают 11 сентября и паритет с Ютовым
Вася Кошкин намеревался приехать к Миронову домой, но тот сослался на ремонт и назначил встречу в кафе Домжура. Вася желал поговорить с Андреичем тет-а-тет, но тот, как назло, притащил за собой целый выводок родственников из Питера. Кто б мог подумать, что у Миронова могут быть родственники… Но те охотно пили пиво, нагло разглядывали Кошкина и никак не уходили.
– Это мои практиканты. Обучаются тонкостям аналитической работы. Готовлю будущее… Моя Настя[22] ведь понесет. Когда-то и от кого-то, – представил их Миронов.
«Дрожжи они у вас учатся расщеплять. Печенью», – подмывало съязвить Кошкина, но он смолчал, поскольку на одного молодого любителя мироновской аналитики приходились две спелых практикантки. «Откуда он их берет? Не время сейчас». Вася замкнулся… Наконец, молодежь исчезла, получив от Андреича немножко долларов – как он сказал потом, на мороженое.
– Агентура будущего! Не замутнены сексуальными комплексами и излишним образованием! – приступил было к объяснениям Миронов, но тут появился Раф[23]. Он подошел к их столику и вместо приветствия сообщил:
– Говорят, Василий, ты небоскребы в Нью-Йорке грамотно грохнул?
От Шарифа привычно потянуло коньяком. Люди в кафе с интересом обернулись к Кошкину.
– Собака брешет, ветер носит! А с меня погоны рвут в генеральских кабинетах. Из-за ваших, между прочим, авантюр! – взвился Вася. Увидеть здесь Рафа он также не рассчитывал. Он понял, что Миронов заранее догадался, о чем поведет речь Василий, потому и вызвал на подмогу Шарифа.
– Ты что кричишь? Вспомни правило номер два: настоящий штатный сотрудник не пьет без боевых товарищей. И еще одно вспомни, – Миронов повысил голос, – звездами на погонах ты обязан этим товарищам. А отсюда вывод: не генералам их и снимать.
– А я погоны не ношу, – буркнул Кошкин и нырнул в бокал с пивом. Последние слова так и потонули на дне подбоченившейся емкости. «Почему он, тоже, кстати, полковник, и полковник действующий, – почему он должен выслушивать поучения двух отставников?» Миронов же порадовался, что первая атака отбита, можно приступать к беседе.
