И с удивлением убедился, что в анатомии, кажется, свои законы. Поначалу желудок и правда притих, анализируя, чем угостил его хозяин. А потом, поняв, что его хотели надуть, будто бы сильно пнул меня всей своей, заполненной водой, массой, изнутри. Стало еще хуже и, вдобавок, в туалет захотелось.
К счастью, с общественными кабинками проблем не было – они в нашем городе встречаются через каждые пятьсот метров. Так что хотя бы одну потребность организма я смог удовлетворить. А потом направился в сторону школы. Хотя солнце уже встало, все еще было прохладно, так что руки я засунул в карманы, несмотря на то, что обычно не имею привычки держать их там во время ходьбы. Но перчатки я тоже забыл захватить!
И это было очень кстати. В кармане я обнаружил несколько монеток и, обрадованный, полетел к ближайшему же торговому автомату. Там купил небольшой шоколадный батончик с орехами, весил он грамм тридцать – все, на что мне хватило денег. Но ничего. Употребив его, я быстро почувствую сытость, да и орехи все же какие-никакие, а калории.
Это, кажется, была самая вкусная сладость в моей жизни. Уже много позднее я понял, что когда чего-то вдруг лишаешься и потом получаешь снова, ранее привычная вещь вызывает уже гораздо более сильные эмоции. Да и вообще человеку мало нужно для нормального существования: удобно спать, достаточно есть, иметь возможность удовлетворять другие базовые потребности. Но мне пока что об этом придется забыть – таковы последствия моего выбора, и я должен нести ответственность за них. Однако я ни о чем не жалею.
К тому же это ведь не навсегда! Сейчас решу вопрос со школой и центром, потом найду работу. Надо поискать что-то с ежедневной оплатой на первое время, чтобы сегодня вечером уже иметь деньги на еду. А еще опросить приятелей: не согласится ли кто-то приютить меня на ночь? Спать на лавочке все-таки еще прохладно.
Мне нужно продержаться всего неделю. Потом вернется Вэл, станет легче. Можно было бы ему прямо сейчас позвонить, но я не хочу мешать планам брата. А он ведь придет в ужас, пешком ко мне с другой стороны планеты прибежит! И по пути будет сильно переживать за младшенького. Нет уж, пусть спокойно проведет свои гастроли.
Тем более мне стыдно за то, что я спутал все карты своим внезапным уходом из дома. Брат ведь хотел, чтобы я сначала среднее образование получил, а теперь я сяду ему на шею, да еще и неучем останусь. Однако это не навсегда – потом доучусь, а если к его возвращению у меня будет более-менее нормальная работа, Валентину не придется содержать здорового лба полностью. И я обязательно приложу все усилия, чтобы ради моего благополучия единственный мой близкий человек не жертвовал своим. Довольно с нас жертв!
В тишине, нарушаемой только бесконечными исповедями сверчков, все происходящее казалось нереальным, словно я сплю и вижу сон. За спиной тихо вздохнул черный, как ночь, жеребец – он тоже хочет спать. Я повернулся и попытался нащупать его морду – в полной темноте ее не видно, да и глаза, после созерцания яркого пламени большого костра, совсем перестали что-то различать в сумраке. Но конь угадал мое желание и сам ткнулся замшевым носом в мою ладонь. Я почесал ему морду, и повернулся обратно.
Глаза мои устремились к Регинке, которая сидела прямо напротив. Костер, плясавший между нами, отбрасывал блики на ее лицо, искорки, поднимавшиеся в воздух, озаряли пространство микроскопическими вспышками. В таком антураже женщина смотрелась загадочно, словно какая-то средневековая ведьма или, на крайний случай, цыганка.
