Качим-кермек. Возвращение - страница 7

Владимир Глухов принадлежит к поколению таких ярких деятелей таджикской культуры, как кинорежиссер Бахтиер Худойназаров (киноленты «Братан», «Кош ба ош», «Лунный папа») и нонконформист Махмуд Ганиев, своего рода таджикский Анатолий Зверев. Все они способны ощущать жизнь как хаос, соединять одновременно иронию и сарказм, смех и плач, эпатировать своими эксцентричными выходками, никогда не опускаясь до отчуждения себя от традиции. Поэтому Глухов, как и они, противостоит массовому сознанию, ориентированному на социальные штампы, культурные нарративы и её стереотипы.

Не связанные сюжетно произведения художника составляют единый образный ряд, в основу которого положена творческая раскованность и свобода воображения, стилевое многоязычие, стремление выразить нематериальные категории – эмоции, ощущения, настроение, внутреннее беспокойство. Он любит использовать плотные, насыщенные тона, открытые, интенсивные цвета, часто локальное распределение красок на холсте. В его изобразительном языке отсутствует дробность и линеарная жесткость.

По силе дарования Владимир Глухов, на наш взгляд, сопоставим с его соотечественником режиссером Бахтиером Худойназаровым, а потому вслед за ним он мог бы сказать: «Я люблю пограничье. Там интересное напряжение. Сосуществуют разные народы, культуры. Они пытаются вместе жить, что-то создавать или, наоборот, разрушать. В воздухе что-то витает. Место на краю. Как человек на краю решения, кризиса. И в этой точке интересно его изучать».

Лариса Додхудоева,

академик Академии художеств Таджикистана.

Владимир Глухов – маститый живописец, член творческих союзов России и Таджикистана, удостоенный многих премий и наград. Но главное для него самого не эти суетные регалии, но то, что он по душе – кочевник, путешественник, дервиш – взыскатель синтеза. Художник постоянно кочует, непрерывно перемещается с места на место, словно в погоне за истиной, – от сакральной Центральной Азии до снежной Гипербореи – Сибири. География его странствий – Тюмень, Москва, Владимир, Санкт-Петербург, Париж, Мадрид, Берлин – и, конечно, вчера и всегда его «место силы» – Таджикистан.

«Я родился в Таджикистане и всю жизнь схожу с ума от Азии, – говорит художник. – Детство и юность – счастливое время. А мое детство прошло в раю, хотя тогда я и не понимал этого. Понимаю лишь теперь, живя в Сибири, в Тюмени. Таджикистан – моя родина, мой рай. Там тепло. Там солнце, фрукты, ослепительные краски – алый, лазоревый, желтый… Пудра пыль – трепещет в воздухе, пронизанная золотом солнца. Она повсюду: на асфальте, земле, листьях и стволах деревьев, на стенах домов. Ее вечерами поливают водой, чтобы немного прибить, но, прогретая солнцем, она вновь взлетает, тончайшая, легчайшая. И мы мальчишками бегали по улицам и покрывались этой благословенной пылью Средней Азии, которой было укрыто все вокруг…»

Мы беседуем в элегантном офисе в центре Москвы. Хозяйка офиса – Юлия Владимировна Вербицкая – третейский судья, меценат и… коллекционер таджикской живописи. И в ее чинном кабинете, над канцелярскими столами с неизбежными компьютерами сказочной жар-птицей взмывает Красота!

Там от пола до потолка – огромные и совсем небольшие картины. На картинах этих люди, звери, цветы, заклинание бирюзой огненности пустыни, а яростное солнце прожигает огнем почву и раскаляет скалы; фиолетовая чернота винограда и изумрудная зелень оправлены в серебро фонтанов, вся природа звучит мощными цветовыми аккордами. Таков колорит работ Владимира Глухова, с их ощущением зноя, жара, огня, тающих сумерек под чистой чашей ночного неба Азии – загадочной, затаенной, в ярких и изысканных переходах цвета в свет.